«Кружева, зеркала и ленты — вот три вещи, без которых француз не может обойтись»,— восклицал итальянский путешественник. Любовь к роскоши вела к падению нравственности, и сатирическая поэма того времени проклинала атласы и бархаты за то, что многие девушки по их вине лишились невинности, а многие мужья обзавелись рогами:
Атлас — невинности губитель,
И бархат — всех рогов отец,
Все платья, юбки и мантильи...
Обильными были и трапезы, и, читая о необыкновенной вместимости желудков семнадцатого века, не перестаешь удивляться. Людовик XIV был известным обжорой. Принцесса Палатинская{116} замечает, что ей часто приходилось быть свидетельницей того, как он в один присест поглощал четыре тарелки разных супов, целого фазана, куропатку, тарелку салата, два толстых куска ветчины, баранину с чесноком, блюдо со сдобой и печеньями, заедая все это фруктами и... крутыми яйцами! «Сегодня на стол подали две тысячи рыб, из них многие — совершенно незнакомых мне видов. Мы с графом, прежде чем приняться за трапезу, съели двенадцать сотен сардин»,— мимоходом замечает в посланном с морского побережья письме к другу аббат Шольё. Закон против роскоши, вышедший в 1629 году, запрещал поварам на банкетах включать более шести различных сортов мяса в состав одного блюда.
Беглый обзор различных мемуаров и тогдашних руководств по поведению за столом убеждает нас, что успехи французов в этой сфере оставляли желать много лучшего. Довольно странно, но французы, которые в большинстве сторон жизни проявляют такую утонченность, даже в наше время просто возмутительно ведут себя за столом. Поглядите, как плотно средний француз оборачивает громадную салфетку вокруг своей короткой шеи! Послушайте, как он, чавкая, поглощает свой суп, взгляните, как он перемалывает челюстями эти ломти хлеба, которые приличия ради именует сэндвичами! Огромные усилия, чтобы помочь своим соотечественникам в этих и других вопросах, прилагал Антуан Кур-тэн, и потребность в советах, содержавшихся в его Nouveau Traite de la civilite qui se pratique en France parmi les honnetes gens[121], впервые вышедшем в свет в 1671 году, была общепризнанной, поскольку эта книга переиздавалась несколько раз на протяжении семнадцатого и восемнадцатого столетий.
«Нет ничего невоспитанней,— наставлял своих читателей Куртэн,— чем облизывать пальцы, нож, ложку или вилку. Не следует вытирать пальцами тарелку, нельзя сморкаться ни в скатерть, ни в салфетку. (Об этом людям твердили со времен средневековья, но эти наставления явно пропускались мимо ушей.) Чрезвычайно некрасиво класть в карман, чтобы унести домой, фрукты и прочее съестное».
Мужчины в гостях сидели за столом со шпагами на боку и в шляпах с плюмажами, однако строгий этикет не мешал им приниматься за еду с грязными руками. Семнадцатый век боялся воды как огня. В средневековье люди мылись чаще. Опубликованные в 1640 году Законы французской галантности предписывали людям «иногда посещать бани, чтобы очистить тело; целесообразно каждый день натирать руки миндальной пастой и изредка умываться, помня, что вода вредит зрению, вызывает катар, зубную боль и бледность лица». В немногих домах были ванные комнаты, медную ванну можно было взять напрокат с доставкой на дом за двадцать су в день, а деревянная ванна обходилась всего в десять су.
Нам неизвестно, как часто стирались замысловатые одежды того времени, но нужда в стирке возникала, вероятно, довольно часто, судя по грубым выходкам, которые позволяли себе в быту даже наизнатнейшие лица. (По поводу белья Франсион в романе Сореля отмечает, что его учитель менял сорочку раз в месяц, но, влюбившись, стал менять ее каждые две недели.) Маркиз де ла Каз в разгар банкета схватил баранью ногу, политую соусом, и ударил ею по лицу сидевшую рядом даму. Однажды во время танца дама закатила пощечину графу де Брежи за то, что он прижал ее к себе немного сильнее, чем следовало. Граф в отместку стащил с нее парик на глазах у всей публики. Строгий Людовик XIII, заметив среди тех, кому было позволено присутствовать при его трапезе, даму с чересчур глубоким декольте, набрал в рот вина и, подойдя, выплюнул его нарушительнице приличий на голую грудь. Капризная герцогиня за то, что поэт забыл упомянуть ее имя, описывая красоты Шантильи, публично дала ему пощечину, а затем выплеснула стакан воды ему в лицо, воскликнув: «А вот и дождь после бури!»
Антуан Куртэн говорит нам, как должен был вести себя дворянин в присутствии женщин: «Нельзя целовать даму неожиданно, срывать с нее чепец, шейный платок, браслет или ленту, чтобы затем носить ее как бант, давая другим понять, что вы в нее до безумия влюблены. Нельзя брать ее книги или письма, читать ее личные записи. Такое поведение будет воспринято как чрезвычайно фамильярное. Также весьма неприлично снимать публично плащ, верхнюю одежду, парик или поправлять подвязки...»