На смену любви пришло желание самоутвердиться, похвалиться в обществе своими любовными победами и перещеголять других. Мужчины завязывали интрижку спокойно, с заранее обдуманным намерением, с таким расчетом, чтобы о них заговорили. Среди подобных эгоистов было в ходу выражение «грузить корабль». Мужчина «грузил корабль» с маркизами де X, де Y, де Z, а в конце сезона суммировал эти «грузы», чтобы похвастаться перед приятелями. Доблесть, проявленная на любовном фронте, повышала престиж мужчины в аристократических кругах.
Уже не было в живых маркизы де Рамбулье, но ее место заняла другая женщина, создавшая салон, где публика училась изящным манерам. Хозяйка салона ратовала за то, чтобы в речах и в отношениях между полами царила изысканность. Эта дама — мадам де Сабле — была фанатичной приверженкой испанской галантности, она отменно сочиняла любовные письма и твердо верила в «нежную дружбу» как источник рыцарских добродетелей. В ту пору мысль о возможности существования чистой, интеллектуальной дружбы между мужчинами и женщинами была чем-то новым.
Эта идея в сочетании с подчас экстравагантными методами очищения языка послужила толчком для появления Preciosite[144], по поводу которого много злословили. Precieuses (жеманниц), которые начали появляться в 1654 году, во всеуслышание упрекали в организации заговора против любви и «невинных удовольствий». Их противники во главе с весельчаком Гастоном Орлеанским предпочитали coquettes[145] (это слово появилось примерно в 1645 году), которые более терпимо относились к распутникам.
Precieuses были двух типов: недотроги, высмеянные Мольером и поэтом Клодом ле Пти, которого за его Bordel des Muses[146] сожгли на Гревской площади{130}, и кокетливые Precieuses, не желавшие носить темные закрытые платья, подобно первым, и писавшие о любви искренне и открыто, в манере графини де Сюз. (Ее стихи, озаглавленные Jouissances[147], вызвали настоящий скандал.)
Preciosite на самом деле представляло собой благовоспитанный бунт против тирании мужчин семнадцатого столетия и тех отвратительных условностей, с учетом которых создавались семьи. Так, Precieuse мадемуазель де Гурней жаловалась на недостаток духовного начала в любовных интригах и на беззастенчивость, с которой молодым людям рекомендовалось ухаживать за знатными женщинами, чтобы попасть в высшее общество. (Именно это в 1630 году показал Фаре в своем Manuel de I’honnete homme[148].) Но что касается борьбы Precieuses против использования ласковых уменьшительных имен и нежных эпитетов, то по поводу подобных смешных крайностей своих сторонниц старая дева-феминистка (выступавшая в защиту пробных браков и развода) выражала бурный протест: «Прекрасно! — восклицала она.— Не хотите ли вы сказать, что супруг, в котором любовь пробудила чувства самые пламенные и нежные, больше не должен звать свою жену “menon”, “menonette’’[149], “моя душечка” и “мое сердечко”?» Да, она была гораздо умнее, чем представлялось ее противникам.
Другой Precieuse, вызывавшей много смеха, была Мадлен де Скюдери — смеялись, главным образом, над ее манерничаньем и Картой Страны нежности. Она была автором романов Clelie[150] и Le Grand Cyrus[151], каждый из которых — объемом в пятнадцать тысяч страниц. Это была женщина небольшого роста, худощавая, с оливково-смуглым лицом, которая, тем не менее, зажгла преданную любовь в душе Поля Пелиссона. Впрочем, он тоже был далеко не красавец, и в одном едком куплете того времени подмечалось, что они хорошо подходят друг другу.
Знаменитая Карта появилась на свет, когда Пелиссон платонически флиртовал с Мадлен. Однажды он сказал ей, что не уверен в том, какова природа отношений между ними. В них было слишком мало определенности. Поэтому мадемуазель де Скюдери установила для Поля испытательный срок в шесть месяцев. Она объяснила, что делит своих друзей на три категории: новых, особо уважаемых и нежных, а Поль относится к разряду вторых. Молодой человек протестовал и спросил ее, далеко ли от «особо уважаемого» до «нежного» и может ли человек до февраля — в феврале заканчивался испытательный срок, назначенный девушкой,— преодолеть это расстояние в карете, запряженной быстрыми лошадьми? Смеха ради они вместе нарисовали карту, из которой в конце концов получилась знаменитая Карта Страны нежности,— Мадлен использовала ее в своем романе Клелия.{131}