Они бы заметили, что мы ушли, в мгновение ока, хотя нам нужно было проложить как можно больше километров между нами и ними.
К тому времени, как мы вернулись на знакомую ферму, мои лёгкие и грудь горели от прохладного весеннего воздуха, а ноги онемели от усталости. Моя рука ни разу не покинула руку Хендрикса, и я была уверена, что никогда больше не оставлю его. Не тогда, когда что-то такое может произойти в течение двадцати четырёх часов.
Никогда больше я не хотела чувствовать себя подобным образом.
Никогда ещё мне так не хотелось принять душ, как сейчас.
Вон и Нельсон ворвались в дом через заднюю дверь, и Хендрикс приказал Миллеру и Тайлер сесть в микроавтобус на боковые кресла. Я понятия не имела, как мы все уместимся в семиместном фургоне, но в данный момент у нас не было иного выбора.
Я двинулась следом за Нельсоном, чтобы забрать свой рюкзак и убедиться, что все идут, но Хендрикс потянул меня за руку и притянул к себе. Я врезалась в его грудь с такой силой, что у меня перехватило дыхание.
Я мгновенно обвила руками его талию, и он прижал меня к себе так крепко, что мне стало больно.
Но я не хотела, чтобы он меня отпускал.
— Я так рад, что с тобой всё в порядке, — прошептал он мне на ухо. Его горячее дыхание коснулось моей кожи, и искренность его голоса глубоко проникла в моё сердце. — Если они причинили тебе боль… если они прикоснулись к тебе…
— Они этого не сделали, — быстро заверила я его. — Клянусь, они этого не сделали. Я в порядке.
Потом снова началось движение. Нельсон выскочил из дома, неся всё ещё больную Пейдж, а Хейли торопилась прямо за ним с нашими рюкзаками. Харрисон и Кинг следовали за ними с рюкзаками Нельсона и Хендрикса и несколькими сумками, которые я не узнала. Я надеялась, что это припасы. Вон был последним. Он приказал нам всем сесть в фургон.
Сумки были небрежно брошены в багажник, и мы втиснулись внутрь. Вон вёл машину. Нельсон запрыгнул на переднее сиденье. Хейли сидела на полу, прислонившись спиной к углу кресла Вона, а Пейдж неловко вытянулась перед ней. За нашими новенькими на боковых креслах — Харрисон, Кинг и Хендрикс втиснулись на заднее сиденье, и Хендрикс усадил меня к себе на колени.
Я прижалась к нему, наслаждаясь его теплом и его прикосновениями. Это ощущалось правильным. Это чувствовалось… хорошо. Больше всего на свете я нуждалась в его сильных, оберегающих руках.
И пока Вон выезжал, оставляя ферму и этот ужасный город, который, как мы надеялись, навсегда останется позади, я снова позволила себе вздохнуть.
Только вместо сильного облегчения, которое я хотела испытывать, я чувствовала тошнотворные уколы страха. Я ещё ближе прильнула к Хендриксу, уткнулась лицом в его тёплую кожу и обвила руками его шею.
Я сделала ровный вдох, сдерживая приступ паники. Но в моих ушах громко звучал нечеловеческий рёв возмущения Кейна, а в голове я слышала только его обещание найти меня.
Настоящий страх, самый настоящий из всех, что я когда-либо испытывала, обрушился на меня, и я задрожала.
— Всё кончено, Риган. Они больше никогда тебя не тронут. Они больше никогда тебя не увидят. Ты в порядке. Ты со мной. Я позабочусь о твоей безопасности.
Нежные слова Хендрикса, прошёптанные мне в волосы, были единственными, что удерживало меня в здравом уме.
Снова и снова он шептал обещания мне на ухо, в моё сердце, в мою душу. И постепенно, казалось, что-то изменилось. В конечном счете, меня перестало трясти, я перестала паниковать.
Я была в безопасности сейчас.
Я была с людьми, которые заботились обо мне.
И они тоже были в безопасности.
Пополнение в нашей группе заставляло меня нервничать, но, глядя на разбитое, измученное тело Миллера, я знала, что мы приняли правильное решение, взяв их с собой.
Мы ехали в напряженном молчании, ожидая, что кто-нибудь нас найдёт или выследит. Но никто так и не пришёл. К тому времени, как несколько часов спустя мы добрались до границы с Оклахомой с опасно низким уровнем бензина и измученные бессонной ночью, мы хотя бы начали верить, что худшее позади.
Моё сердце замедлило свой быстрый ритм, и около тридцати минут назад я решила, что никогда не покину колени Хендрикса. Никогда.
— Это была сумасшедшая ночь, — первым нарушил молчание Нельсон.
— Никогда больше, — твёрдо сказал Вон.
— Никогда больше, — с надеждой повторила Тайлер.