Вон рассмеялся.
— Абсолютно уверен.
— Значит, вы не возражаете, если мы?.. — я указала на арахисовое масло и покрутила над ним ложкой.
— Как я уже сказал, порадуйте себя, — улыбнулся он мне. — Мы нашли его в предыдущий набег на магазин и подумали, а почему бы и нет? Если вдруг станет ещё хуже?
Мы с Хейли издали звуки согласия, но уже погрузили ложечки в сладость и застонали от вкуса на наших языках.
— Когда вы в последний раз ели, девочки? — спросил Вон, явно забавляясь нашей реакцией на хорошую еду.
Я посмотрела поверх своей ложки на Хейли, испытывая уже до боли знакомый инстинкт быть осторожной с тем, что говорю другим.
— Когда это было, Хейлз? Три дня назад?
— Четыре, — быстро поправила она. — Мы поделили банку с тунцом и пакет с крекерами.
Я содрогнулась от этого воспоминания. Тунец был жёстким, но, казалось, мы находили его чаще всего. Кроме того, в нём был белок, в котором мы отчаянно нуждались.
— Значит, вы просто постоянно переходите с места на место, роетесь там, где только можете? — медленно спросил Вон. Его брови нахмурились, а губы сжались.
Я вдруг почувствовала себя защитницей нашего образа жизни. Нет, он вовсе не был идеальным, но другого у нас ничего не было. И мы выживали, что было самым важным.
— У нас никогда не было таких ресурсов, как у вас, — выплюнула я, защищаясь. — Да и не можем мы просто взять и поселиться в чужом поселении. Я не готова заниматься восстановлением популяции планеты с каким-нибудь шестидесятилетним мужиком, у которого уже есть семь других жён.
Вон поморщился от моих слов.
— Похоже, вы прекрасно знакомы с тем, как опасно путешествовать двум хорошеньким безоружным девушкам.
— Я не безоружна, — парировала я.
— А Хейли безоружна, — парировал он.
— Пока что, — сказала она с ноткой угрозы в голосе. — Только на время.
— Мы знаем, как позаботиться о себе, Вон, — спокойно сказала я, чтобы рассеять растущее между нами напряжение.
Но я не понимала, почему его это волнует. Он дал нам здесь всего одну ночь и ясно дал понять, что на этом его щедрость исчерпывается. Не было никакого смысла в том, чтобы убеждать нас лучше заботиться о себе. Очевидно, если бы и существовал способ жить получше, мы бы уже им воспользовались.
— Мы справлялись почти два года. И хотя мы ценим ваше великодушие, нам не нужно, чтобы вы нянчились с нами.
Вон поднял руки в знак поражения, но в его глазах блеснул безмолвный вызов:
— Я всё понял. Я вас не осуждаю.
Вон ушёл, оставив нас наедине с нашим арахисовым маслом. Гладкая липкость покрывала мой рот и была на вкус как рай. Я немного пососала ложку, чтобы убедиться, что съела всё до последнего кусочка. И застонала от такого богатого и восхитительного вкуса. Эти парни могли бы править миром с такими припасами.
И это было недалеко от истины.
Мою шею начало покалывать, и у меня появилось отчётливое ощущение, что за мной наблюдают. Я резко подняла глаза и встретилась с взглядом Хендрикса, который стоял на другом конце комнаты, просто наблюдая за мной. Мой взгляд словно застал его врасплох, и он не знал, что делать дальше.
После многих лет преследования зомби меня было не так-то легко запугать, но в его взгляде было что-то настолько откровенное, что я не знала, что с собой делать. Я вытащила ложку изо рта и нервно облизала губы, а он просто стоял и смотрел на меня.
Хейли слегка подтолкнула меня плечом, и я успешно отвлеклась. Я опустила взгляд на банку с арахисовым маслом и почувствовала, что мои щёки пылают от невразумительного румянца. Я задумалась, был ли Хендрикс таким странным в нормальном мире, или всё нормальное внутри него сломалось, когда мир покатился по наклонной.
А может быть, в мире до зомби он был таким же задумчивым и серьёзным. Если бы он был снят в моей зомби-версии «Дневников вампиров», он был бы Стефаном, тем самым братом, за смертью которого от чего-то гротескного и ужасного я бы хотела понаблюдать. Команда Деймона навеки вечные.
— Что это вообще было? — прошептала Хейли.
Она открыла пачку крекеров «Ритц», и мы обе принялись за еду, намазывая крекеры арахисовым маслом, прежде чем проглотить их, — это был настоящий пир.
— Понятия не имею, — хихикнула я.
— У тебя красивые волосы, — раздался позади меня тихий, безошибочно девчачий голосок.
Мы с Хейли повернулись и увидели Пейдж. Это определённо была Пейдж — тот факт, что она была маленькой девочкой и являла собой вылитый образ её братьев, выдавал её с потрохами. У неё были длинные тёмно-русые волосы, как у Хендрикса. Они завивались на концах и останавливались на полпути вниз по её изящной спине. Огромные, ярко-голубые глаза были широко распахнуты от любопытства, и полные, как у купидона, красивые губы, которые я уже посчитала семейной чертой. Ей было не больше девяти лет, и она напомнила мне фею. Черты её лица были великолепно преувеличены, а из-под завесы густых волос торчали самые красивые уши.