Внезапно мгновение между нами стало напряжённым и мощным. Потом оно рассеялось, как туман под палящим солнцем. Просто исчезло. И не с моей стороны. Это всё он. Я почувствовала, как он изменился и отстранился, и в следующее мгновение между нами, словно континенты, протянулись мили.
— Готова?
Он опустил руки и сделал шаг в сторону окутанной коконом темноты.
— Готова, — вздохнула я.
Но я, в самом деле, почувствовала себя в большей безопасности и, возможно, даже храбрее.
В лесу было достаточно утреннего света, чтобы мы могли видеть, куда идём, но тьма окутывала всё вокруг. Тишина укрыла нас, и мы ощутили себя одновременно и в ловушке, и в убежище. Мы могли слышать всё и вся, когда двигались по ломающимся сухим листьям и палкам, но это означало, что нас тоже можно было услышать без маскировки. Как ни легки были наши шаги, хруст под нашими ногами не заглушался.
— Риган? — голос Вона прорвался сквозь хрустящие звуки.
Его тон был тщательно продуманным, укол нервной энергии ударил глубоко в живот.
— Да?
— Я верю, что с моими братьями всё в порядке, что они живы и здоровы.
— Хорошо.
— Я просто хотел, чтобы это было ясно, прежде чем я задам тебе следующий вопрос, — он поднял ветку, чтобы я прошла под ней, и продолжил: — Если бы я был другого мнения, у нас не было бы этого разговора, понимаешь?
— Да, — кивнула я и проглотила огромный комок в горле.
— Эта история с моим братом… он очень серьёзно относится к тебе.
— Я знаю, — рассмеялась я, пытаясь снять напряжение.
Он не засмеялся.
— Риган, мне почти не из-за чего драться с братом. Я имею в виду, совсем, — он сделал паузу, позволяя весу своих слов осесть на нас. — Кроме, может быть, одного. Я знаю, что он заявил на тебя права, как чёртов варвар, но у тебя всё ещё есть выбор. Ты всё ещё можешь решить, чего хочешь.
— Я знаю, — я едва слышала себя, поэтому понятия не имела, как он меня услышал.
Он откашлялся и, казалось, с минуту боролся с самим собой, прежде чем продолжил:
— Мне нужно знать, Риган. Я не прошу у тебя ничего серьёзного или каких-либо обязательств, но мне нужно знать, прежде чем я позволю себе открыться. Ты независима и сильна, так что я не настолько глуп, чтобы думать, что ты не бросишь Хендрикса в ту же минуту, когда сочтёшь, что он тебе не подходит. Но если ты думаешь, что он прав… Я имею в виду, если есть шанс, что ты думаешь, что это он, тогда я обойдусь малой кровью, пока еще в состоянии сделать это.
Он оставил меня безмолвной, совершенно лишённой способности говорить. Вон не был Хендриксом. Он не атаковал мои эмоции так, как это делал его брат — быстро и беспощадно. Вон был спокойным и не нарушал границы. Он был неторопливым и уравновешенным и заставлял меня погружаться в него, попадая в сильное течение, а не потому, что он требовал, чтобы я посмотрела в лицо своим чувствам и смирилась с ними.
В конце концов, он извинился.
— Я знаю, что прошу тебя о многом. И я искренне ненавижу себя за то, что поставил тебя в такое положение, но ты — редкость. И не только потому, что ты оказалась единственной доступной девушкой за все эти годы. Но потому, что ты такой невероятный человек, и меня тянет к тебе. И если бы это был другой мир или другая жизнь, я бы сражался за тебя, я бы пошёл против Хендрикса и позволил одному из нас победить, — он задумчиво помолчал, и все эти признания повисли в воздухе между нами. — Я должен поступать так, как лучше для моей семьи. Я всегда буду делать то, что лучше для моей семьи.
После ещё нескольких минут топанья по грязному лесу, я наконец-то выдохнула. Грудь сдавило от избытка эмоций и кислорода, желудок скрутило от нервов. В самой честной части моей души я знала, что я не была в сценарии, где был дозволен любовный треугольник. Это было неправильно для обоих парней, и это было отстойно для меня. Так уж вышло, что они оба были мне дороги.
И поэтому я решила быть честной.
— Я не хочу принимать решение, зная вас лишь такое короткое время.
Голос мой прозвучал раздражённо и сердито, но я ничего не могла с собой поделать. Хуже всего было то, что это отношение не было направлено на братьев Паркер. Именно Пожиратели разрушили мою личную жизнь или, по крайней мере, превратили её в нечто, к чему я не была готова.
— Мне очень жаль, Риган, — искренне сказал Вон.
— Ты мне нравишься, Вон, — прошептала я. — И мне нравится твой брат. Но вы оба мне не настолько нравитесь, чтобы решать, с кем я хочу провести всю оставшуюся жизнь. И, честно говоря, я не знаю, хочу ли я вообще кого-то из вас.
Он рассмеялся, удивлённый моей честностью.