— А что потом?
— Потом они становятся членами общества с правом голоса, — он медленно улыбнулся мне. — Это действительно очень гуманно. Ты вбила себе в голову, что мы чудовища, но мы просто пытаемся защитить город, полный людей.
— Унизить их, заставив стоять голыми посреди дороги, не совсем уважительное поведение.
Я не должна была спорить с ним, не должна была давить ему на нервы, но он сводил меня с ума своими безумными идеалами. Он бы внушил их мне, если бы смог, превратил бы меня в одну из степфордских жён зомби-апокалипсиса. Почему я не могу сделать то же самое?
— А если мы их впустим, и они окажутся заразными? Если они начнут кусаться, кормиться и убивать ещё до того, как мы поймём, что они угроза?
Его серые глаза потемнели от праведной страсти, и он встретил мой взгляд, бросая мне вызов.
— Должен быть лучший способ узнать, заражены ли они. Почему вы не можете просто спросить их?
Я была взвинчена, мои руки были опущены по бокам, а челюсть сжата и тверда.
— И довериться им, что они скажут нам правду? — недоверчиво спросил он. — Уж тебе ли не знать?
— Ладно, — с горечью согласилась я. — Человечество в настоящее время менее чем… надёжно, но вы не совсем продвигаете здесь круг доверия, не так ли?
Он пожал плечами и шагнул ко мне.
— Есть некоторые люди, которым я хотел бы доверять.
Он пальцами скользнул вниз по моей челюсти, и я заставила себя стоять неподвижно в момент этого отвратительного прикосновения.
Я покачала головой и оттолкнулась от здания. Пихнула его в плечо, пытаясь уйти, и его низкий смех потёк за мной по тротуару.
После этого он отвел меня на работу. Меня назначили в прачечную и заставили работать с двумя женщинами средних лет, которые любили свои обязанности, любили в буквальном смысле. Я догадалась, что они рождены для стирки, потому что их постоянные улыбки и счастливое мурлыканье не могли означать ничего другого. Они, поди, Богу молятся, что вся эта история с зомби произошла. Иначе кто знает, как бы они растрачивали свои таланты в нормальном обществе. Они, вероятно, были бы генеральными директорами международных компаний, или боролись с мировой бедностью, или делали ещё что-нибудь бессмысленное.
Была ли я слишком цинична? Чёрт, да. Эти люди были сумасшедшими.
Я не обращала на них внимания, погрузившись в чёрную работу по складыванию сотен и сотен рубашек. Тогда-то я поняла, почему они были сумасшедшими. Эта работа буквально заставит любого сойти с ума. Слишком однообразно. Слишком скучно.
Я собиралась стать голосующим членом их иронически утопического общества ещё до конца дня. Это было похоже на лоботомию, вызванную стиркой.
Или, может быть, я просто не привыкла к такому миру и безопасности. Может быть, бег и охота были настоящими причинами, по которым я сходила с ума. Выживание было постоянной деятельностью, в которой мой мозг всегда был занят. Это занятие вынуждало мой мозг считать себя бесполезным.
И поэтому я заставила его работать. Я представляла себе свой побег снова и снова, пока не запомнила каждый путь, каждый выход. Я представила себе главную улицу и то, как расположены здания, как я буду пробираться между ними и прятаться в тени. Я представила себе бег по открытым полям и быстроту моих ног, когда я убегала из этого места.
В конце дня женщины отправились на общий ужин. В спортзале школы собрался весь город, чтобы разделить трапезу. Мы ели жареную курицу, картофель и консервированную кукурузу. Это был относительный праздник.
Меня посадили за главный стол между Кейном и Тайлер. Миллер тоже сидел с нами, но ни разу не поднял окровавленных и побитых глаз от тарелки. Матиас и Линли сидели напротив меня, улыбаясь Кейну и мне, словно мы, в самом деле, были парой, и это было настоящее счастье.
Только вот был это чёртов кошмар, в прямом смысле этого слова. Меня терзало чувство, что с этого дня я буду просыпаться с криком и дрожью от воспоминаний об этой семье и их угнетающем влиянии на мою жизнь.
Как могли эти люди так разочаровать? Как могло человечество так быстро соскользнуть в эти глубины?
Мы просто развалились на части.
И именно так я чувствовала себя за этим столом — словно я разваливалась на части.
Удивительно, но разговор был похож на нормальную семейную беседу, пока Матиас не посмотрел на меня и не спросил:
— Итак, Риган, что ты думаешь о нашем маленьком сообществе?
Я подняла глаза, встретилась с его бесстрастным, отчуждённым взглядом и пожала плечами. Ничто из того, что я могла придумать, не могло сделать его счастливым.