Мы стояли там мгновение, целую вечность, бесконечное количество времени, пока не осталось только наше дыхание и маленький мир, созданный суматохой сбивающих с толку эмоций внутри бункера.
А затем выстрелы из пистолета прорвались сквозь мою растерянную дымку и присоединились к какофонии звуков голодных Пожирателей.
Выстрел за выстрелом, пока они не зазвенели громче, чем мог бы быть любой вопль или рычание. Я глубоко вдохнула и, спотыкаясь, сделала шаг вперёд, протягивая руку к двери. Она больше не вибрировала от ударов, она оставалась неподвижной, в то время как мир за её пределами взорвался беспорядком.
Благодарные слёзы брызнули из моих глаз, в то же время мои губы шептали тревожные, отчаянные молитвы о безопасности всех, кто пришёл нам на помощь.
Борьба продолжалась целую вечность. Пистолеты, казалось, никогда не разряжались, в то время как приглушённые крики Пожирателей, казалось, никогда не стихали.
Я ненавидела невозможность видеть, что происходит, больше всего на свете, — что о чём-то говорило, так как мой список всего отвратительного и мерзкого сегодня вырос в геометрической прогрессии. Но было ужасно быть запертой за этой дверью, неспособной помочь, неспособной внести свой вклад.
У нас не было ни оружия, ни даже ножа, чтобы защититься. Гейдж говорил, что бункер был вооружён, но мы всё обшарили в поисках оружия и не смогли найти ничего, что можно было бы считать смертельным.
Мне нужно было остаться здесь, пока Пожиратели не уйдут, иначе я могла стать ненужным отвлечением. Но эти мгновения борьбы с моими инстинктами были поистине мучительными.
Мне нужно было помочь.
Но даже больше, чем удовлетворить потребность быть героем, мне нужно было убедиться, что все в порядке.
Что с Хейли всё в порядке.
Что Пейдж там не было.
И что Хендрикс пришёл за мной.
Грубое проклятие Кейна за моей спиной подтолкнуло меня к действию. Я вырвалась из его объятий и почувствовала, как моя сила воли, мой здравый смысл и каждый проницательный инстинкт снова наполняют мою кровь. Я была умной девочкой — это то, что поддерживало во мне жизнь в течение двух лет.
Возможно, у меня и не было таких гениальных способностей, как у Хейли, но я обладала тем интеллектом, который помогал мне дышать, что-то эквивалентное уличному уму.
Мои тревожные колокольчики прочно встали на место. Я бы позволила случиться тому, чего не хотела... Доверию между мной и Кейном. Неразрывной связи, которая была создана между нами, когда он спас мою жизнь, а я спасла его, когда мы пережили эти неопределённые часы нашего тёмного ада, и я столкнулась с некоторыми из моих самых глубоких, самых острых страхов.
Тошнотворное ощущение страха и предупреждения поселилось у меня в животе, и я закрыла глаза от свирепости чувств. Мой разум предупредительно вопил о безопасности Хендрикса, о моей собственной безопасности, за пределами угрозы того, что Пожиратели могли сделать с нами, и Кейн выглядел как зловещая угроза нашей жизни. Теперь моя кровь бурлила по другим причинам.
Кейн стоял неподвижно, когда я рванулась вперёд и ударилась спиной о твёрдую стену. Я не могла ясно разглядеть выражение его лица теперь, когда фонарь выскользнул из моих пальцев и лежал на боку на полу, но я чувствовала напряжённость его взгляда, и это только усилило во мне эту новую тревогу.
— Они пришли за тобой, — заявил он, как ни в чём не бывало.
— Я знала, что они это сделают.
Он сделал шаг вперёд и кивнул.
— Скоро приедет мой отец. Возможно, он уже здесь, моё чувство времени отключено, — я покачала головой в знак согласия и сжала губы. — Насколько сильно ты заботишься о моей сестре?
Сбитая с толку его вопросом, я честно призналась:
— Как будто она часть моей собственной семьи.
— А Миллер?
— Тоже.
— Если мой отец найдёт их, он может быть достаточно зол, чтобы убить их. По крайней мере, он их заберёт домой. И всё это хорошо не закончится. Ты понимаешь? Он не может их найти.
— Ты защищаешь их? — скептически спросила я.
— Гейдж, вероятно, будет достаточно умён, чтобы спрятать их. Он мудак, но он умный мудак.
Я надеялась, что Кейн был прав насчёт этого.
— Но как насчёт Паркеров? Как ты собираешься обеспечить их безопасность, Риган?
У меня сразу пересохло в горле, и я изо всех сил пыталась найти слова, чтобы заговорить сквозь смыкающуюся тесноту.
— Тебе следует подумать об этом. Тебе следует подумать о том, как ты собираешься их защитить.
Он был так осторожно сдержан и спокоен, что я знала — монстр скрывается прямо под его поверхностью. Это был тот самый Кейн, которого я боялась. Кейн, который был моей самой большой угрозой.
Были вещи, которые я должна была сказать, предупреждения, которые я должна была сделать, оружие, которое я должна была найти и использовать против этого холодного, пугающего психопата, который угрожал мне.
И он был так же осторожен, как всегда. Не было сказано ни точных слов, ни признаний в своих планах, но я чувствовала непосредственную опасность так же сильно, как тишину и шум. Паркеры были в опасности, и всё из-за этого человека.
— Риган! — крикнул Хендрикс с другой стороны двери.
Звук его голоса ослабил хватку тисков на моей груди, и слёзы снова потекли, быстрые и влажные, по моим щекам.
— Риган! Открой дверь! — его голос сорвался от охвативших его эмоций. — Пожалуйста, открой дверь!
И я это сделала.
Он провалился сквозь неё, окровавленный и грязный после битвы. Он выпрямился, и мы стояли там, пока всё остальное исчезло. Звуки выстрелов всё ещё доносились сквозь ранний утренний свет, проникающий в тёмный бункер. Его лицо было порезано, одежда разорвана и залита кровью. Его кожа была чёрной от грязи, или смерти, или чего похуже.
Но он был жив.
И я тоже.
Не было ничего более важного, чем это.
ЭПИЗОД 11: ГЛАВА 02
Слёзы потекли быстрее и сильнее. Глаза самого Хендрикса заблестели таким же облегчением и глубокой благодарностью, что мы снова стояли в одной комнате вместе. Живые.
Он покачал головой, глядя на меня, свирепое оберегающее выражение застыло в его глазах, пока они не стали злыми и дикими. Он рванулся вперёд, грубо, почти болезненно, прижимая меня к своей твёрдой груди. Дыхание со свистом вырвалось из моих лёгких, когда наши тела столкнулись. Его руки обвились вокруг меня в твердыне собственничества. Я услышала, как его пустой пистолет упал на пол, когда он освободил руки, чтобы они могли прижаться к моей спине и подтолкнуть меня невозможно ближе к нему.
— Никогда... — он начал сурово рычать, но я не могла позволить ему сказать больше ни слова, не признавшись в самой важной вещи, которую я когда-либо ему скажу.
— Я люблю тебя, — выпалила я грубым, эмоциональным голосом.
Его тело напряглось ещё сильнее, прижимаясь ко мне, и я почувствовала его замешательство, которое соперничало с его желанием услышать, как я говорю эти драгоценные слова.
— Я люблю тебя, Хендрикс. Я должна была позволить себе сказать это раньше. Мне не следовало заставлять тебя ждать. Мне просто нужно было, чтобы ты знал, что...
На этот раз именно он прервал меня. Его губы прижались к моим с пылом, которого требовал момент. Он пожирал меня всепоглощающим поцелуем, который вытеснил все рациональные и связные мысли из моей головы. На вкус он был как пот, грязь и металл.
И мне нравилось это.
Мне нравился мужчина, которого я любила.
Его пальцы зарылись под большую фланелевую рубашку, которую я нашла здесь в одном из ящиков, и сжали мои бёдра с дикой одержимостью. Его тело прижималось к моему, пока я не убедилась, что без его рук, удерживающих меня на месте, я бы опрокинулась от его веса. Его губы скользнули по моим, смакуя меня, пробуя на вкус, заявляя на меня права.