Не каждый человек, которого убивал мой отец, был хорошим. Я видела множество людей, которые заслуживали, по крайней мере, того, чтобы быть запертыми только потому, что они забыли, каково это — быть порядочным человеком. Мужчины, которые относились к женщинам как к собственности, или детям, как будто они были одноразовыми. Мужчины, которые жаждали богатства и власти почти так же сильно, как мужчины в моей семье.
Но чего они не получили, чего никто из них не получил, так это того, что быть человеком больше не было правом — это была привилегия. Наши права и свободы были отняты, сначала инфекцией, затем существами, готовыми на всё, чтобы изменить нас, и, наконец, людьми, подобными моему папе, которые хотели сожрать любое место власти, готовое к захвату.
Я не могла позволить себе слишком привязаться к Риган или Хейли, и особенно к Пейдж или её братьям. У меня был план. Но я останусь с ними столько, сколько потребуется, чтобы уехать как можно дальше. Я не могла выжить в одиночку, но я могла учиться у них. Миллер мог бы поучиться у них. А потом, когда придёт время, мы исчезнем в ночи и отправимся в наше собственное приключение.
— Ты сильно задумалась? — прокомментировала Хейли с другого конца стола.
Нельсон обнимал её за плечи и тоже внимательно смотрел на меня.
— Ты всё ещё расстроена, потому что узнала, что Долли Партон, на самом деле, не была величайшей когда-либо жившей певицей?
Я улыбнулась, прежде чем смогла остановить себя, и встала из-за стола.
— Просто думаю о Миллере, — призналась я. — Наверное, мне стоит пойти и найти его.
Я отошла от стола, радуясь, что сегодня не моя очередь мыть посуду, и направилась к выходу. Однако я не могла не бросить через плечо фразу в защиту Долли, зная, что последнее слово останется за мной.
— И ты права насчёт Долли. Она была гораздо больше, чем просто певицей. Она была образцом для подражания, иконой, дивой высочайшего калибра, и самое главное, Хейли Гейбл, она была живой легендой. И теперь, да помилует Господь её душу, величайшее воспоминание, которое Америка когда-либо могла лелеять.
Я распахнула дверь и проскользнула в неё, подавляя смешок, в то время как Хейли бросила:
— Ты же знаешь, что твоя одержимость ею противоестественна! Я собираюсь проверить тебя на следы укусов!
ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 02
— Ты собираешься ненавидеть меня вечно? — спросила я Миллера, опустившись рядом с ним на небольшой участок у стены.
Он пробрался в переднюю часть сувенирного магазина, где было темно и полно мусора. Обычно мы старались держаться группой в задней части, где не было окон, и единственной дверью был забаррикадированный пожарный выход, который открывался только изнутри. Вход в магазин обычно охраняли двое, хотя сейчас там было пусто.
— Да, — надулся он.
Я посмотрела на своего младшего брата и восхитилась его профилем. Он был уже не столько ребёнком, сколько юношей. Его лицо всё ещё оставалось мальчишеским, но челюсть была сильной, а глаза мудрыми. Его тело было худым и мускулистым в результате нашего тяжёлого образа жизни, потому что даже если мы были избалованы в Колонии, это всё равно была тяжёлая работа. Его ладони были больше моего лица. Он будет высоким. Может быть, даже выше Кейна.
И он ожесточился из-за той жизни, которую мы прожили. У меня были шрамы, запрятанные столь глубоко, как костный мозг. Но я не хотела этого для Миллера. Я не хотела, чтобы его погубил ужас нашего прошлого или неуверенность в нашем будущем.
— Мне очень жаль, Милл. Правда, жаль. Я просто беспокоюсь о тебе.
Он резко повернул голову, чтобы ответить что-то язвительное, но я быстро продолжила:
— Ты растёшь. Серьёзно, ты скоро станешь гигантом. Я просто хочу, чтобы ты ел. Все здесь усердно трудятся, усерднее, чем когда-либо прежде, чтобы обеспечить всех достаточным количеством пищи. Если ты не ешь… это всё равно, что сказать, что наша тяжёлая работа, тяжёлая работа Вона и Хендрикса недостаточно хороша.
Это, вероятно, было немного коварно. Но отчаянные времена и всё такое.
Он задумался, а затем медленно кивнул. Когда его тёмные глаза снова встретились с моими, они были полны беспокойства…
— Просто… Я не хочу чувствовать себя обузой. Я не хочу, чтобы им пришлось много работать из-за нас, Тай. Я хочу помогать сам.
И тут всё стало ясно. Я понимала его страх, неуверенность в том, что Вон просто решит высадить нас где-нибудь в глуши и уехать в закат, в то время как нам с Миллером останется жить ещё целых четыре минуты. Но проведя с ними последние две недели, я уже сомневалась, что они способны на такую жестокость.
При всех своих недостатках Вон, казалось, больше всего заботился о том, чтобы мы все были в безопасности, даже Миллер и я.
— Ты помогаешь, — заверила я его. — Тебе не о чем беспокоиться, братишка. Я тебе обещаю.
— А как же ты?
Вот, дерьмо.
— Вон не бросит меня. Мы ссоримся, но в глубине души я ему нравлюсь.
— Тайлер, ты никому не нравишься, — заметил Миллер.
Я знала, что он был прав, но его слова всё же жалили. Я была чёрствой ведьмой и знала это лучше, чем кто-либо. Моя цель в жизни, по крайней мере, в последние два года, состояла в том, чтобы держать людей на расстоянии, и я преуспевала в этом в полной мере. И всё же мне было больно слышать, как мой брат так легкомысленно обронил эту фразу. Я чувствовала себя иррационально нуждающейся в защите.
— Я им здесь нравлюсь.
При виде его недоверчивого взгляда я по-настоящему обиделась.
— Я им нравлюсь, Миллер! Прекрати!
— Как скажешь, — простонал он.
Я фыркнула и толкнула его в плечо. Маленькое отродье.
— Так и есть, Миллер Дейл. И даже если бы они этого не признали, это не значит, что они действительно ненавидят меня или что-то в этом роде. Мы в безопасности, пока остаёмся с Паркерами, ясно?
— Я знаю это, Тайлер.
Он казался более взволнованным, чем когда-либо, и я задалась вопросом, помогаю ли я или причиняю боль.
— Я серьёзно, мы действительно в безопасности.
— Ты можешь просто попытаться поладить с ними?
Его голос звучал так искренне, а глаза были большими и умоляющими. Как я могла ему отказать?
Я глубоко раздражённо вздохнула. Он собирался добавить мне седых волос. Но было приятно видеть, что он снова о чём-то заботится. Было приятно наблюдать, как он снова смотрит на людей, особенно когда эти люди были достойны внимания моего младшего брата.
И я не могла позаботиться о нём сама.
В этом я была уверена.
— Конечно, Милл, я постараюсь.
Я искренне улыбнулась, давая ему понять, что говорю серьёзно.
Он всё ещё выглядел неуверенным, пока Вон не оттолкнулся от тёмного дверного проёма и не шагнул в лунный свет, который проникал в комнату через щели в досках. Я и не подозревала, что он слушает. Я покраснела, как пожарная машина, учитывая характер нашего разговора, и отчаянно попыталась просочиться сквозь пол, но это не сработало.
— Миллер, — Вон подошёл к нам и присел на корточки, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мы с Тайлер иногда ссоримся, но мы оба заботимся друг о друге. Вы с ней можете оставаться с нами столько, сколько захотите. Если вы когда-нибудь и уйдёте, то только потому, что вы этого сами захотите, а не потому, что мы этого хотим. Тебе не о чем беспокоиться, хорошо?
Миллер беспокойно поёрзал, но выдержал взгляд Вона, этому учил его мой отец: никогда не отводи взгляда, никогда не сдавайся первым, как бы тебе ни было страшно.
— Хорошо, — наконец ответил он.
Я могла сказать, что он всё ещё не совсем верил ему, но он дал Вону тот ответ, который хотел.
— Пейдж ищет тебя, — непринуждённо сказал Вон.
Он наклонил голову в сторону задней части здания, и Миллер немедленно встал.
— И ещё кое-что осталось после ужина, если ты всё ещё голоден. Все остальные сыты, так что ты можешь просто выбросить остатки, если не собираешься есть.
Миллер не смог скрыть огонька в глазах при упоминании о еде. Он посмотрел на меня в поисках дополнительной поддержки, а когда нашёл её, тут же удалился. Он был очень хорошим парнем.