Гейл пожала плечами. «Ну что ж, – подумала она, – одним занятием меньше по утрам».
Шелби вела машину, а Гейл смотрела в окно. Вдруг Шелби заговорила о том, о чем они целый месяц молчали.
– Гейл, ты когда-нибудь вспоминаешь Билла? Ну, ты представляешь его… как бы случайно?
«Каждую ночь, когда ложусь спать», – хотела она ответить.
– Шелби, мы не должны говорить об этом.
– Я знаю, но нам придется. Мы с тобой поклялись не вспоминать, это меня гложет, да и тебе, кажется, не все равно.
Гейл уставилась на нее:
– Зачем ты это говоришь?
– Ты выглядишь как драная кошка и плачешь в подушку каждую ночь.
– Нет.
– Да.
Гейл отвернулась с отвращением.
– Ну по крайней мере я не твержу имя Билла во сне, как ты – Мака.
Шелби вздохнула:
– Ты тоже это делаешь, только я не собиралась говорить об этом.
Гейл недовольно фыркнула. Маленькая спортивная машина шуршала шинами.
– Знаешь, – снова начала Шелби, – иногда мне интересно, была ли я права, когда поддразнивала Мака.
Гейл продолжала выглядывать из окошка.
– У тебя не было выбора, Шелби. Он лгал тебе.
– Не совсем, он просто забыл мне сказать о некоторых вещах.
– Забыть сказать, что у него сын, – это серьезно.
– Да уж, тут дело не в забывчивости.
– По крайней мере у тебя вроде была конкретная причина. Я же, напротив, просто уехала.
– У тебя тоже была причина.
Гейл повернулась и посмотрела на нее:
– О да, я расстроилась, потому что все, что он хотел, – это защитить меня, помогать мне. Пока мы были там. И все.
– Ты сделала, что могла.
– Да, конечно. Если бы он только захотел поговорить об этом… Если бы я не ушла и не исчезла… Если бы мы оба не были так упрямы. Иногда мне кажется…
Машина затормозила, так как Шелби въехала на школьную стоянку. Они услышали, что звонок зазвенел как раз в тот момент, когда они выходили из машины.
– Иногда… что тебе кажется?
Она отмахнулась от этой мысли.
– Ничего.
Шелби молча шла возле нее.
– Может, нам сегодня вечером взять напрокат пару развлекательных фильмов или удариться в воспоминания и проплакать всю ночь?
– Я обещала маме и папе, что буду обедать с ними. И потом, у меня собрание в Молодежной лиге.
– Забудь про собрание, посмотрим фильмы.
Гейл посмотрела на нее с недоумением.
– Шелби, я не могу пропустить это собрание.
– Смогла бы, если б захотела.
– Но я же никогда…
– Тогда точно надо.
Прозвенел второй звонок.
– Вот так-так. Зоркая Харпер наблюдает за нами. Мы попали в список, так что лучше следи за правописанием.
Оставив Шелби лицом к лицу с Лин Харпер, Гейл умчалась. У нее больше не было сил. Хватит, хватит, она на работе, и голова должна быть ясной. Успехи учеников зависят от нее. Вот это важно. А все остальное – да было ли оно когда-нибудь на самом деле?
Поезд «Нэрроу-Гаудж» отходил от станции Элк-Парк. В последний раз в этом сезоне. Билл пристально смотрел на него. Он думал, что со временем будет легче, но оказалось по-другому.
Он смотрел на поезд, окутанный паром, и думал о Гейл, о том, как он оставил ее на этом самом месте. Он ничего не сделал, чтобы остановить ее.
Наверное, не нужно было загадывать на всю жизнь. Если бы он попробовал убедить ее остаться немного дольше, чтобы они смогли решить, что им делать.
В его груди что-то сжалось. Он также подумал, что теперь он мог бы поехать за ней. Он был опять не прав. Он знал, что это невозможно. Они с Маком провожали глазами уходящий поезд.
– Ну, все закончилось. Теперь жди до следующего лета, – начал Мак.
– Да уж!
– Сейчас самое время наверстать упущенное. Чего тянешь?
– Ты не выспался? – Билл взглянул на друга.
– Я в порядке. Поезжай за Гейл.
– Скор ты давать советы. Почему ты сам не едешь за Шелби?
– Потому, что для нас слишком поздно. Я заставил себя уйти по-королевски. Но ты, я думаю, можешь уладить ссору.
– Ссору? – Билл покачал головой. – Жаль, я не оптимист.
Мак внимательно посмотрел на Билла:
– Билл, если бы я считал, что у меня есть шанс с Шелби, я бы улетел отсюда на самолете первым утренним рейсом. Но я так не думаю. Кроме того, у меня куча других проблем. А у вас с самого начала все было по-другому, я же видел. Сейчас ничто не мешает тебе поехать.
– Только то, что мы живем в разных географических зонах. Одному из нас пришлось бы отказаться от привычного образа жизни, если бы мы приняли решение остаться вместе.
– И это было бы трудное решение?
– Я не думаю, что она была бы счастлива здесь.
– А ты – там, с ней?
Билл задумался над вопросом.
– Иногда я думаю, мне все равно, где я буду, только бы с ней.
Отведя взгляд в сторону, Билл размышлял над своими словами. Был бы он счастлив, если бы у него была Гейл? Хотел бы он отказаться от своего ранчо, привычного уклада жизни ради нее?
– Если бы Шелби вернулась, – тихо добавил Мак, – я думаю, что был бы на седьмом небе. Если это именно то, о чем она мечтала.
Билл знал, что Мак сильно скучает по Шелби. Он также знал, что проблемы его друга возросли в десять раз с того момента, как у его сына обнаружили серьезную болезнь. Он понимал, что у Мака не было сил предпринять что-либо, чтобы вернуть Шелби. Но Мак в то же время как-то слишком бездумно распоряжался его, Билла, чувствами. Почему-то он считал, что ничто не мешает ему поехать за Гейл.
– От нее нет известий. Я думаю, что молчание говорит само за себя.
– Билл, мы говорили об этом сотню раз. Вы оба, как надутые индюки: каждый ждет, кто сделает первый шаг. Или тебе надо рискнуть, взять быка за рога, или будешь жалеть. Ты должен предпринять что-нибудь сейчас, еще не поздно, поверь мне. Если бы я мог исправить то, что натворил…
Билл отвел от Мака глаза и стал созерцать однообразный ландшафт. Туристический сезон закончился. На последнем поезде уехала в Дуранго лишь небольшая группа отдыхающих. Пустынные пейзажи нагоняли тоску. Все, что предстояло ему в следующие несколько месяцев, – это жить в пустом, холодном доме на горе.
– Мам, в последний раз мне было неинтересно встречаться с сыном Сюзен Элдер. Я знаю, что она была твоей лучшей подругой в колледже, и ты мне уже рассказывала, что он преуспевающий брокер на бирже. Но я должна повторить: «Мне неинтересно!»
Гейл стукнула своим стаканом с холодным чаем по столу с большей силой, чем намеревалась. Кубик льда вылетел и плюхнулся на мамину скатерть.
– Эбигейл! – воскликнула ее мать. – Не нужно разговаривать со мной в таком тоне.
Гейл закрыла глаза и ущипнула себя за кончик носа. Казалось, в течение нескольких недель ее не покидало болезненное ощущение в глазах. Недосыпание, нервы. Она открыла глаза и посмотрела через стол. Оба ее родителя смотрели на нее с тревогой.
– Что-то произошло с тобой во время поездки в Колорадо, правда? Эбигейл, ты хочешь поговорить об этом?
Настойчивый голос матери действовал ей на нервы. Отец смотрел на нее вопросительно.
– Ничего со мной не произошло в Колорадо, – сказала она очень тихо, – кроме того, что я влюбилась. В школе было много неприятностей, простите. Я не хотела, чтобы вы все это приняли близко к сердцу.
– Гейл, ты на себя не похожа, – вымолвил отец.
Она не могла вынести его все понимающего взгляда.
– Что-то угнетает тебя. Что бы ни было, я надеюсь, ты справишься. Помни, мы – рядом с тобой.
Гейл вздохнула, окинула взглядом стол.
– Я знаю, папа.
Через минуту он начал снова:
– Твоей маме и мне нужно поговорить с тобой. Ты готова выслушать?
Гейл почувствовала тревогу.
– Все ли в порядке?
– Все прекрасно!
– Тогда что?
Отец посмотрел на мать с улыбкой.
– Я ухожу на пенсию в конце месяца. Мы купили дом во Флориде.
Гейл, казалось, была в шоке.