Олень мой, гость каждодневный,
Олень мой, приятель старинный,
Бежит рысцою так мягко,
Ступает копытами нежно.
Он ягель не ищет. Он сытый.
По тундре бежит к океану,
К морскому соленому ветру.
Он хочет увидеть волны,
Он хочет проститься с горами,
С кустарником хочет проститься,
С пышной сосновой верхушкой.
Олень, мой приятель верный,
Мы оба стары с тобою,
Как долгая зимняя вьюга…
Онэмэ замолчал, отдавшись очарованию собственной мелодии. Ему стало тепло и весело.
«Косев говорит: «Песня твоя в народ идет. И пластинки пошлют в каждое стойбище. Зачем? Меня и так знают в тундре. И… в Москве меня знают…»
Прекрасна земля моя — тундра.
Недаром здесь птиц так много,
Так много трав весною.
А ночи, и холод, и голод
Прошли, не вернутся больше.
Солнце взошло над тундрой.
Над чумом моим оно светит
И сердце мне греет.
И дети растут под солнцем.
Стада оленей пасутся.
Эгей, олень, мой приятель!
Давно тебя ждут оленята,
Давно меня ждут мои дети.
Ты видишь — стоянка дымится?!
И мы задымим своей трубкой.
Эгей, мой приятель, быстрее!..
Онэмэ пел. Звенели колокольчики, как бы вторя ему. Старик привстал на колени и вздохнул всей грудью.
— Я скажу ему: «Здравствуй, Косев-товарищ! Песню тебе привез я. Радость — песню».
Северный Урал
1952