Те, кто выступал против земной любви, делали это неискренне, как уже упоминавшийся протопресвитер из Иты, а также протопресвитер из Талаверы Алонсо Мартинес де Толедо{67} в своей книге Corvacho — о reprobation del amor mundano, написанной в подражание Боккаччо. Как и Книга благой любви, Corvacho написана в естественном, разговорном стиле, ее автор мужчина, знавший женщин — и их гардеробные комнаты — весьма близко. (Историк косметики найдет здесь для себя богатый материал.)
По словам протопресвитера Талаверского, люди слишком уж много знают о том, что такое любовь, В старые времена — те самые пресловутые старые времена, что так будоражат воображение,— двадцатипятилетний мужчина и двадцатилетняя девушка почти ничего о любви не ведали. «Стыдно даже говорить о том, что происходит в наши дни, ибо это вполне может привести к концу света. А он наступит скоро, если все будет продолжаться по-прежнему».
Влюбленные должны быть богатыми. И не только потому, что, как отмечали средневековые авторы, они должны делать подарки объекту своей страсти, но и чтобы подкупать людей, всюду сующих свой нос, заставлять закрывать глаза тех соседей, что слишком много видят, и зажимать уши тем, кто слишком много слышит. Автор также не без сочувствия напоминает, что женщины должны особенно следить за своей репутацией. Согрешив хотя бы раз, они тем самым погубят всю свою жизнь, тогда как к прегрешениям мужчин принято относиться снисходительно.
Когда в уме человека возникает мысль о грехе, протопресвитер настоятельно советует ему перекреститься и отправиться на поиски человека, с которым он сможет поговорить и отвлечься от искушения. Пусть он зайдет к другу или соседу и заведет с ним беседу, даже если ему этого не хочется. «Если в это время ты лежишь в постели, немедленно встань, освежись и молись. Не смотри слишком долго на других женщин, ибо возникает опасность, что их вид заставит тебя вспомнить образ любимой».
Страсть послужила причиной многих смертей, и протопресвитер приводит ужасные примеры: одна женщина кастрировала своего любовника, приревновав его к другой; жена откусила мужу язык, ибо подозревала, что он ей неверен...
Глаза женщины обладают удивительной силой: «Взглядом она насмехается над мужчиной, взглядом говорит с ним, взглядом вызывает у него любовь к себе, взглядом может его убить... да ведь женщина может разыграть глазами больше игр, чем фокусник — своими картами». Все эти трюки передавались по наследству, от матери к дочери. Глаза испанок — самые выразительные в мире. Я помню, как, будучи еще ребенком, застала нашу горничную Пепиту, когда та строила глазки перед зеркалом. Мой десятилетний знакомый мальчик-англичанин подумал, что она сошла с ума. «Зачем, Пепита, ты вращаешь глазами, как припадочный фокстерьер?» — засмеялся он. Пепита нахмурилась. «Сегодня на ярмарке я встречаюсь со своим novio»,— ответила она, продолжая свои упражнения. «Ну не правда ли, я guapa, я очень мила?» — заявила она, жуя сырую луковицу. Прежде чем мы успели ответить, Пепита вновь отвернулась к зеркалу и принялась бросать внезапные косые взгляды, используя при этом технику «вспышки молнии» индийских танцовщиц, к которой она добавила от себя чуточку испанской остроты.
Требуется большая физическая энергия, чтобы быть хорошим или, по меньшей мере, популярным любовником. Протопресвитер Талаверский, размышляя о различных типах темперамента, выразил мнение, что флегматики для занятий любовью не годятся. «Они чрезвычайно ленивы,— писал он,— и в то же время трусливы и подозрительны. Для того, кто хочет любить в соответствии с современными обычаями, необходимо быть ловким, упорным, влюбчивым, щедрым, учтивым, умеренным, дерзким, пылким и утонченным. Как может флегматик любить и быть любимым? Стоит ему увидеть, намереваясь отправиться к любовнице, что идет дождь или снег, как он сразу начинает сомневаться и спрашивать себя: «Идти мне? Или не идти? Если пойду, то промокну, наткнусь на полицейских, которые отберут у меня шпагу; упаду в грязь и испачкаю одежду; лучше я надену галоши... Меня укусит бродячая собака или нападут бандиты и всадят мне в спину нож...»
Дойдя до дверей дома своей возлюбленной, он не осмелится забраться к ней через окно или по лестнице — нет, только не он! Шаркая ногами, он пройдет немного вперед и, затаив дыхание, осмотрится, вглядываясь во все углы, чтобы убедиться, не скрываются ли там вооруженные мужчины. Любовница пытается его приободрить. «Успокойся, amigo, не бойся, это всего лишь кошка».— «Ах, госпожа, я хочу уйти,— восклицает он,— я не могу здесь оставаться, у меня волосы дыбом от страха». Она, видя, в каком состоянии находится ее поклонник, и понимая, что, если он останется, от него будет не много толку, говорит себе: «Совсем как женщина... Зачем мне здесь еще одна женщина?» — открывает дверь и выталкивает его на улицу.