В Кадисе дамы также были пылкими и любили приключения. Отец Лаба, чье любопытство к дамским делам часто вынуждало его делать разного рода нескромные заявления, рассказывает в своих Путешествиях, что женщины надевали капюшоны, оставлявшие открытым лишь один глаз, «для того чтобы вести себя с превеликим бесстыдством, хорошо зная, что никто их не узнает и не посмеет снять с них вуаль. Они считают, что в такой маскировке им дозволено все. Они заговаривают с понравившимися им прохожими, заводят беседы и даже интрижки; об этом можно написать многие тома. Поскольку дамы эти остроумны, разговор их приятен, изящен, весел».
Когда к святому отцу также обратилась tapada, как называют даму под вуалью, он заподозрил в ней собственную домохозяйку и отправил вслед соглядатая, чтобы в этом убедиться. «Это было бесполезно, потому что такие женщины обычно заходят в первую попавшуюся на пути церковь. Они присоединяются к другим молящимся женщинам и, немного помолившись или посплетничав, вдруг встают по пять-шесть человек одновременно, разговаривают друг с другом, меняются местами, снова садятся, снова встают, так что из-за этих передвижений, однообразия одежды и темноты в церкви вскоре теряешь ту даму, которую желаешь выследить».
Святой отец в конце концов добился успеха благодаря хитрой уловке: когда его домохозяйка отвернулась, он подхватил ее мантилью и сделал на ней маленькую пометку. Позже в тот же вечер эта дама пристала к нему на улице — уже не в первый раз, как он правильно догадался,— и он сумел ее опознать. Поначалу взбешенная женщина решила, что ее выдала служанка. «Она бы в гневе съела свою служанку, если бы я не рассказал ей о том, что придумал все это сам»,— пишет шаловливый падре.
Генри Суинберн в меньшей степени, чем другие англичане, писавшие об испанских женщинах, восторгался ими и менее восхищался их внешними чарами. «Их характеры, которые никогда не обтесывались в вежливой беседе и не смягчались неизбежными возражениями, до крайности мелочны и необузданны. Они постоянно дуются на что-либо, и сущая ерунда может вывести их из себя. Во рту у них всегда что-нибудь есть — изюм или дорогие засахаренные фрукты. Уже оставив монастырь, но еще не обзаведясь постоянным любовником, чтобы проводить время более приятно, они поздно встают и убивают остаток утра в болтовне со слугами или в церкви, за длинной чередой привычных, ничего не значащих молитв; они обильно обедают, спят, а затем одеваются, чтобы погулять пару часов по Прадо».
Это описание совпадает с доверительными признаниями графа Фернана-Нуньеса, содержащимися в его переписке с немецким другом, в которой он описывает свою жену-галисийку и ее недостатки. «Если бы моя жена родилась в стране, где людей воспитывают, давая им определенное образование, то она была бы совершенством,— писал он,— но ей в этом не посчастливилось, и я боюсь, что, до такой степени привыкнув к безделью, она вряд ли сумеет исправить этот недостаток. Привычка никогда ни на чем не сосредоточиваться и поступать так, как заблагорассудится, не обращая внимания на окружающих, очень мешает человеку, который хотел бы предложить ей иной образ жизни. К этому следует добавить великое самомнение и не меньшую склонность легко обижаться».
Французским путешественникам было с испанскими женщинами откровенно скучно. «У них бывают tertulias, то есть вечеринки,— писал Морель-Фатио, но это не salons в полном смысле слова.— Танцы и флирт — единственные цели этих собраний. Дамы-аристократки конца века устраивали вечера чтения или декламации, но никто и никогда там не разговаривал». Шарль-Пьер Кост писал о скучных вечеринках в Памплоне, в Наварре, во время которых мужчины косили глазами на дам, сидевших в дальнем конце комнаты; не слишком высокого мнения был он и насчет обычая петь серенады: «Любовник всю ночь тренькает на расстроенной гитаре под окном возлюбленной, и даже если от мороза трещат камни, ему и в голову не придет уйти до наступления рассвета, когда солнце восходит, ревниво пытаясь прервать это прелестное времяпрепровождение». Он добавил, что многие молодые студенты и семинаристы нанимались слугами в лучшие дома и что любовники часто проникали туда в этом обличье, хотя их смелость почти всегда приводила к какой-нибудь ужасной катастрофе.