Я бы не удивилась, узнав, что эта проблема широко распространена среди так называемых эмансипированных молодых испанок, которые в своем пренебрежении общепринятыми условностями заходят чересчур далеко, а затем сталкиваются с двойным нравственным стандартом, бытующим в обществе. А это неизбежно происходит, и не только потому, что в Испании придают такое значение женскому целомудрию, но и потому, что у испанцев принято считать, что вместе с невинностью девушка теряет все свои нравственные устои. Если мужчине приходит в голову «поразвлечься», то окружающие видят в этом всего лишь «развлечение», для которого вовсе не обязательно испытывать глубокие чувства к избранному «объекту», но если женщина отдается мужчине, то все убеждены, что она делает это по любви. Девушка рискует гораздо большим, нежели просто девственностью.
«А что вам говорили подруги?» — спросила я у встревоженной novia. «Самая опытная женщина из всех, кого я знаю,— ответила девушка,— посоветовала обольщать Мигеля так же, как я делала это с другими моими любовниками, то есть стараться удержать его телом, пока он не поймет, что я люблю его прежде всего душой».— «Нет ли здесь противоречия?» — осмелилась я спросить. Девушка улыбнулась: «Может, и так. Должна сказать, что именно это удерживает меня от кокетства. С моим нынешним novio я веду себя очень сдержанно. Но, может быть, цель оправдывает средства».
В Понтеведре моложавый тридцатилетний мужчина сказал мне, что не только у женщин есть проблемы. «Взять хотя бы меня,— говорил он,— это может показаться глупым и романтичным, так как считается, что сейчас уже не в моде подобные вещи,— но я вот уже пять лет люблю замужнюю женщину и не могу выбросить ее из головы. Она у меня, как говорят французы, “под кожей сидит'’. Она не отвечает мне взаимностью; фактически она весьма решительно заявила мне, что счастлива со своим мужем и ее ничто на свете не заставит нарушить супружескую верность. Но я по-прежнему не могу забыть эту женщину. Если мне, когда я иду утром на работу, случается встретить ее, то это выбивает меня из колеи на весь день. Я знаю, мне следовало бы уехать за океан. У меня есть родственники в Южной Америке; они предложили устроить меня там на хорошее место. Но что-то удерживает меня здесь, рядом с ней. Может быть, однажды я и послушаюсь совета моего духовника и решусь, но пока у меня не хватает мужества».
«Среди галисиек,— заметила я в разговоре с юристом из Виго,— встречаются нежные сердца, хотя крестьянки выглядят столь мужеподобными и внушительными, что с трудом верится, что эти женщины способны “растаять”. А что вы скажете о мужчинах? Я только что говорила с романтиком из Понтеведры, но разве подобные ему не в меньшинстве? В основном мужчины весьма суровы на вид. Я не заметила, чтобы мои знакомые буржуа были особо нежны со спутницами жизни. На самом деле они, по-видимому, склонны быть деспотами. Один из ваших коллег — само обаяние, когда ему случается беседовать с женщинами, но оказавшись в кругу собственной семьи, он ведет себя, как восточный владыка, повелительным тоном отдавая приказания жене: положи мне еще порцию того, принеси это... Он не видит ничего дурного в своем поведении, и мое замечание сильно его задело. “Неужели я и вправду веду себя, как султан? Мне это и в голову никогда не приходило”,— сказал он обиженно...»
«...Довольно многие жены, по-видимому, принимают свое положение как должное,— добавила я.— Все интересные разговоры ведутся в отдельном углу комнаты; мужчины собираются вместе, а женщины потихоньку пересаживаются в конец стола, чтобы поболтать о пустяках. Сдается мне, они ни в чем, кроме ведения хозяйства и семейной жизни, не принимают активного участия».
«Немногие женщины имеют достаточно высокий уровень образования,— попыхивая сигарой, ответил юрист. Этот симпатичный толстяк одинаково любил и плотские, и духовные наслаждения, равно высоко ценил хорошую кухню и хорошие стихи, а Диану почитал не меньше Эроса.— Когда я вижу хорошенькую женщину, меня не тянет говорить с ней о философии или политике. При виде ее у меня внутри все начинает кипеть — но только не мозги».