Если бы гигантская теплица по проекту Абакумова и Галицкого была сооружена, можно было бы на месте полей насадить леса и сады, создать приволье для диких животных, для птиц, а главное — полностью, до конца механизировать труд в сельском хозяйстве. Но стоимость этого проекта неописуемо велика — девять триллионов рублей.
А на уроке истории учительница Римма Филипповна говорила, что, по данным Организации Объединенных Наций, на земле каждый год тратится более 300 миллиардов долларов на вооружение.
Сережа с Олегом сразу же подсчитали, что на строительство одной гигантской теплицы нужно, чтоб все человечество в течение тридцати лет не производило оружия. Но в конце концов когда-нибудь прекратится же гонка вооружений. Не может ведь это вечно продолжаться.
Обсуждали: останутся ли бензиновые автомашины или будут только электромобили? Какой иностранный язык будут учить в школе при полном коммунизме?Они думали, что многое из того, что сейчас кажется и нужным и важным, просто отпадет, как отпадает струп с зажившей болячки.
Сережа понимал, что при полном коммунизме такого базара, как теперь, уже не будет. Хотя бы потому, что отомрут деньги. Но ему было жалко этой колхозной осенней ярмарки. И думалось, что базар, может быть, все-таки останется. Что крестьяне и тогда будут привозить излишки продуктов, выращенных ими на своих огородах. Только, может быть, будут отдавать эти излишки даром или станут ими меняться.
Наташа сняла с шеи голубенький, в тон глазам, шелковый шарфик, сложила его вдоль, и они с Олегом завязали Сереже глаза.
— Мало,— решил Олег.— Носовой платок есть?
— Есть,— ответила Наташа.
— Давай сюда. Вниз подложим. Так. Ничего не видно? Честно?
— Нет,— ответил Сережа.— Не видно.
— Что вы делаете с мальчиком? — возмутилась какая-то тетка из толпы зевак, внимательно наблюдавших за действиями Олега и Наташи.
— Научный эксперимент,— серьезно ответил Олег.
— Что он вам, кролик или собака? — попыталась вступиться тетка за Сережу, но Олег поднес палец к губам.
— Т-с-с... Он под гипнозом. Не разбудите... Теперь мы тебя покрутим,—- сказал он Сереже и несколько раз обернул его.— Пошли.
Олег и Наташа взяли Сережу под руки и повели его вдоль базарных рядов. Сережа остановился, втянул носом воздух:
— Укроп!
— Укроп всякий может узнать,— ответил Олег. Они пошли дальше.
— Грибы! Белые,— определил Сережа.— Морковка!.. Рыба!
— Какая? — быстро спросил Олег.
— Свежая! — нашелся Сережа.— Мясо! Говядина. Второй сорт.
— Что значит второй сорт? — возмутилась женщина, продававшая мясо.— Ты зачем мне покупателей отбиваешь?
— А тут вино продают,— сказал Сережа, проходя мимо мужика, обнявшего столб.
Сопровождавшие «экспериментаторов» зеваки поощрительно загалдели.
— Опять грибы!..
— А это? — спросила Наташа.
— Это... Это апельсины.
— Такой молодой! — сочувственно покачал головой продавец, маленький, смуглый, приехавший издалека человек. Он принял Сережу за слепого.— Ай-ай-ай! Возьми, девушка, для него апельсин. Бесплатно.
— Ай-ай-ай, — сказал в ответ Сережа и взял с прилавка апельсин.— Спасибо.
Придерживаемый с обеих сторон Наташей и Олегом, Сережа продолжал путь.
— Груши!.. Яблоки!..— Сережа чуть наклонился, принюхался.— Пепин шафранный.
— Ну черт! — удивился Олег.— Даже сорт определил. Все. Сдаюсь.
На столе лежали золотисто-желтые с румянцем яблоки.
— Факт — пепин шафранный,— торжествовал Сережа.
И сразу же растерянно поздоровался: — Здравствуйте! — А отойдя на несколько шагов, обернулся.
Пенни шафранный продавала теща кладовщика Слесаренко, высокая и худая, как жердь, баба Груша.
— Интересно,— недовольно сказал Олег.— С каких это пор на тополях яблоки растут?
— И ведь в первый раз уродил у нас пепин шафранный,— ответил Сережа.
— Где? — спросила Наташа.
— Понятно, где. В колхозном саду.
— Ребята,— напомнила Наташа.— А мороженое?
И они отправились в стеклянный, прозрачный, как аквариум, павильон «Воды — мороженое».
— По двести граммов! Шоколадного! — потребовал Сережа у официантки.— Я угощаю,— сказал он друзьям.
— У меня есть деньги,— нерешительно возразил Олег.
— Тогда мне — триста,— решил Сережа.— И три бутылки ситро. А фрукты у нас свои.— Он положил на стол апельсин и сказал доверительно, как говорят о чем-то важном и секретном: — Если я стану министром, на завтрак я буду есть только мороженое.