— И приглашение на бал к королеве им еще сможет пригодиться,— с облегчением подхватил Павел Михайлович и подмигнул Матвею Петровичу.
— Наташа,— так серьезно, как только мог, попросил Матвей Петрович,— поедешь сСерегой в эту, в Ирландию, крема облепихового мне не нужно. А виску ихнюю привези. Хоть две баночки... Что я у тебя, Павел, все спросить хотел?..— еще дальше уводя окружающих от всего, что тут только что произошло, продолжал Матвей Петрович.— Макхью этот твой... Он протестант или католик?
— Не знаю,— озадаченно посмотрел на него Павел Михайлович.— К чему тебе это?
— Стреляют они там,— сочувственно вздохнул Матвей Петрович.— А мы-то с тобой помним, как живется, когда стреляют кругом... Так он с какого боку?..
Глава шестнадцатая
КОНКУРС
Встолярной мастерской села Бульбы уже не в первый раз циркульная пила, вгрызаясь в древесину, внезапно испуганно взвизгивала и теряла зубья. Натыкалась на рваный осколок снаряда. Или на сплющенную пулю. А по внешнему виду дерева ничего не было заметно. Шрам давно затянулся.
Это дерево участвовало в войне. Кого оно защитило? Кого заслонило собой? Деревья помнили о войне. Но еще больше о войне помнили люди. Уже третье поколение.
Анна Васильевна провела в школе анкету. Без подписи. Во всех классах. Нужно было ответить только на один вопрос: «Какой праздник ты считаешь для себя самым лучшим, самым важным?»
Только в младших классах отвечали — «День рождения» или «Новый год». Но и там таких ответов было немного. Не набралось и десяти процентов. А в старших классах и в целом по школе большинство учеников отвечали либо «День Победы» либо «День освобождения».
День освобождения села Бульбы от немецко-фашистских захватчиков и в самом деле был большим праздником. К мемориальному комплексу над рекой за сельским парком собралось все село. Широкая, обсаженная пирамидальными тополями аллея, мощенная красной кирпичной крошкой, вела к ряду невысоких надгробий, окантованных по краям полированным гранитом. За ними на каменном пьедестале скорбно опустила голову женщина, высеченная из крупнозернистого серого гранита. По бокам от нее косые гранитные паруса, на них выбиты фамилии павших. Много фамилий одинаковых. Родственники.
А еще дальше на высоких прочных металлических треножниках были укреплены две тяжелые каменные плошки, два гранитных диска диаметром в полтора метра. Горело в плошках дизельное горючее: густой черный траурный дым, пронизанный острыми красными языками пламени, поднимался к небу.
Председатель колхоза Павел Михайлович Гавриленко взошел на возвышение перед памятником. Постучал пальцем по микрофону, раскрыл общую тетрадь, которую держал в.руках, и, почти не заглядывая в нее, сказал короткую речь:
— Здесь, в этих списках, триста двадцать семь человек. Немного осталось в селе людей, которые их знали живыми. Пидопличко Петра Ивановича — бывшего нашего завфермой. Подорвался на мине. И Мороза Юрия — зоотехника. Утонул в Северном море. И полковника Федченко Иллариона Игнатьевича, уроженца нашего села, командира погранотряда. Погиб двадцать второго июня. И Ивана Мельника, лучшего нашего тракториста. Сгорел в танке под Москвой. И тех, кто был в партизанском отряде, воевал на этой земле и лежит в этих могилах. Мы их не забыли и не забудем. Мы поставили им памятник. Но память о них не только в этом. Память в их детях и внуках. В том, что мы делаем на своей земле. Как живем на ней и какие урожаи собираем.
Наша страна по картошке — первая в мире. На земном шаре в год берут триста семь миллионов тонн картошки. Сто миллионов из них выращивается на советской земле. И мы в этом деле — не последние. И по урожаю, и по качеству. Нашу «партизанку» знают. Такой картофель вырастить непросто. Требует он и труда большого, и ума, и совести, и сердца. И ордена, которые дают за картошку, это ордена не только нам. Это ордена и тем, кто полег в боях, освобождая нашу землю. И в селе нашем сегодня быть коммунистом — это значит выращивать высокий урожай картошки.
Вечером в селе Бульбы каждый год в этот день во Дворце культуры проводился знаменитый, известный далеко за пределами села, конкурс школьников-картофелеводов.
К конкурсу этому готовились долго, серьезно, старательно, и собирал он много людей. В новом зале на шестьсот мест не было, как говорится, где яблоку упасть.
Правила конкурса хорошо знали и дети и взрослые. В конкурсе мог принять участие каждый школьник от седьмого до десятого класса. И не только из села Бульбы. Всем было известно, что если бы вздумалось приехать школьнику из Москвы или из соседнего колхоза, из Нью-Йорка или из Кейптауна, то он был бы таким же полноправным участником, как и любой ученик школы имени Гены Воронова.