Матушка-настоятельница олицетворяла в его памяти доброту, свойственную женщинам этого острова. Ее чрезмерной заботе он обязан своим счастьем. Если бы она не приняла участия в несчастной девочке, оставшейся в мире одной, у него бы не было теперь красавицы-жены.
А Жак? Умный, всезнающий, предусмотрительный Жак, придумавший для него этот странный маскарад, без которого не мог бы осуществиться его план.
И наконец Томас, великодушный и преданный человек.
Саона! Саона… Неземное создание… Совершенно не такой Андре представлял себе будущую жену. Саона была моложе, гораздо моложе, чем он рассчитывал. Ей предстояло много трудностей. Девушка права, она была совершенно не приспособлена к тому миру, в котором ей отныне предстояло жить. Но при ее добром сердце и на удивление зрелом уме она должна справиться со всеми сложностями…
В каюте было почти темно, когда пришел стюард. Он убрал со стола, не обращая внимания на золото, которое Андре так и не прибрал.
Андре с удивлением заметил, что выпил почти целую бутылку вина.
Почувствовав крайнюю усталость, он разделся и лег на постель рядом с Саоной. Он долго смотрел на прелестную головку, лежавшую на соседней подушке, и не заметил, как уснул.
Корабль скользил по бескрайней глади воды. Погода стояла безветренная, так что качки почти не было.
Андре открыл глаза.
Из иллюминаторов просачивался слабый свет, очевидно, было раннее утро.
Эта ночь оказалась необычайно длинной. Она вобрала в себя последний этап их бегства, венчание, прощание с Гаити, первый свадебный ужин.
Саоны рядом не было. Полог кровати был полупрозрачным, сквозь него Андре увидел жену, которая сидела перед зеркалом, расчесывая свои роскошные пепельные волосы.
Она была по-прежнему одета в ночную рубашку.
Андре залюбовался грациозными движениями жены, стройностью ее фигуры, угадывавшейся под грубоватым полотном сорочки.
Причесавшись, Саона на цыпочках подошла к кровати.
Отодвинув полог, она посмотрела на Андре и, очевидно, подумала, что муж спит. Андре наблюдал за ней ил поз полуприкрытых век.
Саона бесшумно забралась на кровать и осторожно лег ла рядом с Андре, не прикасаясь к нему.
Андре резко повернулся, обнял жену и притянул ее к себе.
— А ты, оказывается, не спишь! — сказала она с упреком.
— Я не сплю, а наблюдаю за одной очень красивой дамой, которая старалась сделаться еще красивее, и все это, смею надеяться, из-за меня, — шутливо ответил Андре.
— Андре, мне так неудобно, — смущенно сказала Саона. — Я же прилегла буквально на минуту и сама не заметила, как заснула. Это очень глупо, но я проспала наш свадебный ужин. Ты на меня сердишься? Почему ты меня не разбудил?
— Как можно на тебя сердиться? — мягко улыбнулся Андре. — Бедная девочка, ты так намучилась в пути, было бы преступлением прерывать твой сон. Так что я прекрасно поужинал в одиночестве и даже выпил за твое здоровье. Не расстраивайся так! Впереди у нас — целая жизнь, у нас еще будет много времени, чтобы поужинать вместе.
— Все-таки жалко, что ты меня не разбудил, — прошептала Саона.
— Знаешь, я ведь сам очень устал. Иначе я, наверное, решился бы потревожить твой сон, — сказал Андре.
— Но теперь я проснулась, — выдохнула Саона, зарываясь лицом в грудь мужа.
— И я проснулся, моя милая жена.
— А ты мой любимый, мой замечательный, мой белый муж.
Андре приподнялся, опираясь на локоть, и, склонившись над Саоной, страстно поцеловал ее в губы. Потом, словно этот первый поцелуй вобрал в себя всю накопившуюся в нем страсть, он стал целовать ее медленно и ласково, наслаждаясь тихой нежностью.
Его руки скользили по телу Саоны, вызывая в нем чувственную дрожь, прежде незнакомую юной девушке.
— Я люблю тебя! — говорил он между поцелуями. — Боже, какое счастье, что нам удалось вырваться с этого острова! Теперь мы свободны, более того, мы богаты.
— Как я боялась, — призналась Саона. — Я думала, что солдаты настигнут нас и убьют.
В ее голосе прозвучала тревожная нотка.
Андре почувствовал, что к ней возвращается страх, поселившийся в ее душе с детства.
Андре любил Саону так сильно, что ее чувства были для него несравнимо важнее собственных.
— Дорогая, мы спасены, — спокойно сказал он. — Впереди нас ждет счастливая жизнь. Конечно, сразу не все получится, но со временем твои воспоминания поблекнут, ужас, который мучает тебя сейчас, пройдет. Доверься мне и не думай ни о чем плохом.
— Когда ты меня обнимаешь, я легко забываю все страшное и плохое, — призналась Саона.
— Я так и знал, — кивнул Андре. — В минуты счастья лучше вспоминается хорошее. Вот и я помню тех, кто нам помог: матушку-настоятельницу, Томаса, отца Стефана.
— Как хорошо, что мы поженились! Мы поженились? — словно с сомнением повторила Саона.
В ее глазах мелькнул страх. Она подумала, что их брак, возможно, недействителен, а возможно, венчание ей приснилось.
— Мы поженились, — твердо сказал Андре. — Но мне кажется, брачную церемонию можно будет повторить по всем правилам, когда мы приедем в Америку или вернемся в Лондон. Надеюсь, это доставит тебе удовольствие.
— Я и так счастлива, — сказала Саона с облегчением. — Мне только жаль, что я венчалась такой некрасивой — с грязным лицом и в монашеском одеянии. И ты тоже был черный. Я люблю тебя, — выдохнула Саона. — Я рада, что краска изменила тебя только снаружи. Внутри ты оставался самим собой.
Андре вполне понимал страх Саоны перед мулатами.
Что касается его, о его впечатления о мулатах, из которых он лично познакомился только с Жаком, были самыми благоприятными.
Он надеялся, что когда-нибудь сможет отплатить Кирку и Жаку за их доброту.
— Раз уж мы радуемся своему спасению, давай поблагодарим и бога Дамбалла, который, по словам Томаса, спас нам жизнь. Как бы там ни было, если бы не барабаны вуду, я мог бы просидеть в доме дяди до прихода солдат.
Саона глубоко вздохнула.
— А я, если бы тебя убили, никогда бы никого не полюбила. Я провела бы всю жизнь, до старости, в монастыре и умерла бы монахиней.
Андре задумчиво сказал:
— Пока я не приехал на Гаити, я не верил в силы вуду. А приехав, считал, что барабаны несут в себе зло.
— Для нас они оказались… барабанами любви, — ответила Саона. — Они спасли тебя, и благодаря им мы теперь женаты и счастливы, и мы плывем на этом чудесном корабле.
— Ты права, это барабаны судьбы, барабаны любви. Мы будем вспоминать о них с благодарностью всю жизнь.
Приподняв за подбородок нежное личико жены, нашел губами ее губы.
— Ты такая красивая, такая воздушная! Ты кажешься мне святой, и я боюсь к тебе прикоснуться, — страстно прошептал он.
— А ты… не бойся, — сказала Саона, у которой вдруг пресеклось дыхание.
— Я буду прикасаться к тебе и целовать тебя, пока не уверюсь, что ты вся до последней клеточки своего тела принадлежишь мне! Я хочу целовать тебя от макушки до пальчиков на ногах.
— Мне, наверное, это понравилось бы, — прошептала Саона, поборов смущение.
Андре стал покрывать страстными поцелуями глаза, щеки, шею Саоны.
Осторожным движением, чтобы не напугать любимую, он расстегнул ее рубашку и потянул вниз, любуясь нежной кожей.
Он бережно прикасался к ее телу, как будто это был экзотический цветок.
По телу Саоны пробегала дрожь. Ей еще предстояло научиться отвечать на мужские ласки.
Андре почувствовал, что в ней разгорается огонь и она хочет его так же, как он — ее.
— Я… люблю тебя, — словно в забытьи прошептала она.
— Я тебя тоже, — успел прошептать Андре, прежде чем забыл все слова, воспаряя к небесам в порыве первого супружеского наслаждения.