– Оставьте, Шарлотта! Речь сейчас о другом. Александру нужно властвовать собой. Он будущий император!
А император должен быть безупречен…
– Рискую огорчить вас, Ваше Величество, но вы и сами далеко не безупречны, – храбро сказала императрица.
– Вот как? – Николай с интересом взглянул на супругу – что-то она сегодня не в меру настойчива. – И в чем вы видите мои недостатки?
– Я вижу мужчину с добрым сердцем и храброго духом, мужчину, которого я люблю, однако, вы мните себя образцом безупречности. И именно в этот момент чаще всего вы и совершаете ошибки.
– Но, Шарлотта, когда я совершал ошибки?
– Вы совершаете их, как любой человек. Как я, как Александр. Безупречен один Господь!
– Стало быть, вы считаете, что я…
– В мире мало людей, столь близких к совершенству, как вы, – Александра не хотела дать мужу ни малейшей возможности опомниться и перейти в наступление, – я люблю вас всем сердцем, и благодарна судьбе за то, что я – ваша жена.
– И мои дети когда-то тоже благодарили судьбу и Бога за то, что я их отец, а теперь…
– Они по-прежнему верны вам и любят вас, но Александр вырос и изменился, как и его отец. Кажется, в юности вы также были своенравны.
– Очевидно, вы правы, однако я не понимаю, почему он все время спорит со мной!
– Вы слишком строги с ним, поэтому он и бунтует. Будьте с ним терпеливы, и тогда, возможно, он снова станет смотреть на вас как на Бога.
– А вы.., вы по-прежнему будете считать, что я не безупречен? – Николай поднялся из-за стола и подошел к императрице.
Он взял ее руку в свою и церемонно поцеловал.
– Я по-прежнему буду любить вас, мой друг. Как и ваш сын любит вас, – Александра снова вздохнула – Николай не умел быть нежным, он боялся чувств, как опасной заразы. – Я думаю, что, в конце концов, он послушается, и Калиновская исчезнет из его жизни, как сон – страшный для нас, счастливый и краткий – для Александра. Я уверена в этом…
– Выпад! Еще выпад! Туше! – в один голос вскричали два молодых офицера, неопасно приставив клинки к горлу друг друга.
И тут же, пару секунд насладившись победой, рассмеялись и бросились обниматься. Разминка опять завершилась вничью, и тот, что постарше, остался этим заметно недоволен. В отличие от своего соперника он радовался деланно и с плохо скрытым раздражением. Но его визави напряжения не замечал – он был упоен своей удачей. И не одной!
Этот день должен был стать для молодого князя Репнина началом новой жизни. Сегодня его ожидало представление наследнику престола, коему его рекомендовали в качестве адъютанта.
Сегодня он сражался против своего друга Владимира Корфа и устоял – это тоже весьма почетно! Молодой барон Корф славился своей смелостью и мало кто мог превзойти его в искусстве боя.
Они подружились несколько лет назад. Их как-то познакомил на балу приятель Михаила, молодой князь Андрей Долгорукий, сосед Корфов, имение которого находилось в том же, Двугорском, уезде и отцы которых дружили с незапамятных времен. Владимира прочили в мужья старшей дочери Долгоруких – Елизавете Петровне. Репнин запомнил ее – очаровательная девушка, настоящая барышня, из тех, что далеки от светских забав, но всегда готовы составить счастье порядочному человеку.
Он даже поспешил поздравить Владимира с прекрасным выбором невесты, но потом понял, что разговор этот Корфу почему-то неприятен, и счел неуместным вдаваться в подробности при первой встрече.
О Владимире Корфе говорили разное, но вскоре и сам Михаил почувствовал, что причина его прославленной храбрости – не в одном только стремлении с честью исполнять свой долг офицера и воина. Владимир все время лез на рожон. Он сам напросился участвовать в кавказской кампании и проявил храбрость, достойную всяческих похвал и уважения сослуживцев. Но многие из них между тем подозревали, что на передовой Владимир Корф искал скорее не славы, а смерти, хотя и пули и острый горский клинок его счастливо миновали. Несколько раз Владимир был на острие дуэли, но однополчане не дали вспыльчивому храбрецу дойти до выбора пистолетов. Потому что, несмотря на байронический вид, который Владимир сохранял постоянно, его ценили и берегли.
Со временем знакомство Репнина с Владимиром Корфом укрепилось, несмотря на то, что они оказались во многом противоположны. Репнин отличался нравом более ровным, характером открытым, был начитан в литературе и искусствах. Корф же представлял собою тип офицера, почитаемый императором – прямолинейный, сосредоточенный, проявлявший отличную выучку в воинском ремесле. Он весьма нравился дамам, но был с ними самоуверен и порою излишне циничен. Михаил даже заподозрил в его прошлом несчастную любовь, но Владимир все отрицал и объяснял свою холодность издержками нрава.
– Ты помнишь, что сегодня балмаскарад! У графа Потоцкого? – напомнил Репнин, собираясь в Зимний.
– Да, да. Сегодня в десять. Непременно.
– Желаю, чтобы тебе повезло, и ты встретился с нею.
– О чем ты? – сухо переспросил Владимир.
– О твоей юной красавице! Она действительно так хороша?
– Да.
– А как же Лиза Долгорукая? Ты же ее любишь?
– Любил, когда был мальчишкой.
Сколько воды утекло с тех пор, – пожал плечами Владимир.
– А Лиза знает, что для тебя все изменилось?
– Надеюсь, она давным-давно нашла мне замену, – Владимир поднялся, давая понять другу, что разговор окончен.
Репнин не стал настаивать, весело подмигнул Корфу и отправился собираться. К назначенному часу в Зимнем дворце его ждал Жуковский.
От казармы Репнин поехал в двуколке. На съезде с Невского лошадь, заслышав пушечный выстрел из крепости, вдруг понесла и едва не раздавила девушку, поднимавшую с мостовой прелестную, свежую розу. Репнин спас положение, бросившись на помощь кучеру – вдвоем они осадили лошадь, уже нависавшую над растерянной девушкой. Репнин выскочил из коляски и подбежал к незнакомке.
– Вы не пострадали? – участливо спросил он. – Кучер, каналья, гонит как сумасшедший!
– Благодарю вас, – ответила девушка, и звук ее голоса, серебристый и нежный, заставил Репнина искать ее лица взглядом. Девушка оказалась так же хороша, как и ее голос – прелестное создание с небесным взором, в котором таилась грусть и доверчивость юного существа. Репнин утонул в ее глазах и растерялся. Прекрасная незнакомка заторопилась под его восторженным взором. – Все хорошо, и не ругайте кучера, это лошадь понесла.
– Хорошо, я не буду ругать… – пробормотал Репнин.
Ее взгляд был так убедителен в своем укоре, что Михаил смутился своей излишней суровости.
– Барин, – робко раздалось от коляски, – извиняйте, однако, но ехать пора.
– Да, да, – кивнул Репнин кучеру и оглянулся. Прекрасная незнакомка исчезла, словно приснилась, но искать ее не было времени, и Михаил в расстроенных чувствах вскочил в коляску и крикнул кучеру:
– Погоняй!
В Зимний дворец Репнин приехал с опозданием, но едва он бросился объяснять Жуковскому причину, как тот остановил его:
– Во-первых, друг мой, я рад вас видеть. Во-вторых, я назначил вам встречу заранее, чтобы оговорить перед аудиенцией у государя ряд вопросов, которые, несомненно, важны для вас на новом и столь важном для империи и вашей карьеры поприще.
Жуковский ждал его в приемной зале и, указав на банкетку, жестом предложил Михаилу присесть рядом с собой. Репнин с виноватым видом занял место подле наставника Александра.
– Василий Андреевич, я не успел поблагодарить вас за участие в моей судьбе. Если бы не вы…
– Полно, полно, друг мой! – прервал его реверансы Жуковский. – Служба вам предстоит весьма не простая, очевидно, вы еще будете ругать меня за это назначение.
– Надеюсь, у меня не будет повода.
– Государь желает видеть вас, Михаил, но прежде позвольте мне предостеречь вас. – У государя императора свое понимание ваших обязанностей.