Совершенно неожиданно для себя возобновил работу над сборником Алана Томаса Бейкера «Пустая голова». Обнаружил, что повторяюсь, но это не страшно. Главное — более глубоко проанализировать события и поступки. Другими словами, задать себе сотни две вопросов, и честно на них ответить.
Твое письмо, написанное азбукой Морзе, шокировало всех моих друзей-радистов. Тебе не откажешь в чувстве юмора. Но когда мы сели расшифровывать это странное послание, то зашли в глубокий тупик — помешало твое невежество в этом деле. Только спустя два часа мы стали что-то понимать и смогли прочитать вступление.
Вчера работали во Владике — в порту, в районе Крестовой сопки. Очищали трюм сухогруза «Николай Карамзин» от остатков сахара. «Карамзин» пришел с кругосветки Куба-Эквадор-Малайзия. Поговорил с ребятами, рассказали много интересного. Я не стал распространяться, что тоже работал в море. Было очень грустно.
Пока мне удается урвать нечастые мгновения для того, чтобы сделать несколько записей в дневнике или написать несколько писем. Конечно, есть время поразмышлять о посторонних вещах. Начинаешь размышлять и попадаешь в западню под названием ностальгия. Иногда, когда я думаю о нашей будущей встрече, у меня кружится голова. И если бы она произошла летом, и в Калининабаде, то это был бы предел всех мечтаний. Но все это, конечно, из области далекого будущего. Реальность же такова, что сегодня всего лишь пятьдесят девятый день моей службы. Скоро я расстанусь с учебкой. И, видимо, это последняя моя учеба в жизни. С меня хватит.
Прошу тебя — пиши чаще. Практически только переписка с тобой имеет для меня ценность. Вовка Фозлиев тоже молчит! Или ты не передал мой адрес, или Вовик ожирел до такой степени, что не может взять в руки перо. Впрочем, надо признать, что и я в то время, когда Вовик служил, не писал ему. Почему? Теперь трудно объяснить это…
Получил твое очередное письмо с критикой и выкинул его на помойку. Неясность для всех — это, конечно, недостаток. Но общих слов в поэзии наворочены целые горы, открой любой номер «Юности». Ты ищешь поэзию там, где ее нет. Флойд Беннетт не пишет стихов, пора бы это понять! Единственное, что может сделать критик, — это отметить ту или иную степень поэтичности его композиций…
Четырнадцатый «Один плюс один» довольно интересен. Этот интерес ему придает исключительно медитация У ибн Угуна «В сердце Средней Азии», в которой есть свежесть, оригинальность и неплохой юмор. Все остальное выглядит довольно бледным. Я боюсь, что через два года на декабрьском банкете доверенные лица будут слушать только одного автора. Твое поэтическое творчество зашло в тупик. Нужен резкий поворот, чтобы взбодрить одряхлевшую кровь твоей поэзии…
Вот еще несколько высказываний по этому же поводу.
То восхищение, которое я испытал при чтении сборника «В тени Джомолунгмы», полностью отражено в моей прошлогодней критической статье. «Джомолунгма» — вершина в творчестве Владимира Вершинина (извиняюсь за неожиданный каламбур). Сборник же «Ледовая атака» много слабей, и тут есть над чем поразмыслить.
Оглянемся в прошлое. Вершинин пришел в поэзию два года назад, когда Горная волна уже была в силе. Его первые сборники «Горный легион», «В горах снова туман», «Горы — наша жизнь» не слишком выделялись в общем потоке стихов о горах. Но после «Джомолунгмы» Володя, безусловно, стал ведущим поэтом этого направления.
И вот — «Ледовая атака»… Это сильные стихи. В них есть все лучшее, что за многие годы выкристаллизовала тема гор. И все же — в них нет ничего нового. Тема заштампована. Авторы Горной волны перенасытили рынок.
Мне хочется сравнить Вершинина с Беннеттом: уже третий год скитаясь по морям, Беннетт практически не касался еще «своей» темы. Однако книги Беннетта говорят о широте его взглядов, о многоликости его образов. Когда-то, в поэме Поля Дилмова «Возвышающая над миром», была сделана удачная попытка освежить тему, но рутина взяла свое, и в последние годы поэты Горной волны обрушили на нас очередную лавину стихов. Горы, горы, горы… Мы устали от гор! Необходимы свежие идеи, нужна коренная ломка устоявшихся традиций. И я надеюсь, что новый сборник Владимира Вершинина будет совсем другим. (О'Сантим)