Бессмысленно надеяться на то,
что кто-нибудь полетит,
не спросив разрешения
Царапина на стекле —
а раньше оно было чистым.
Выкинь белую трость,
ты давно прозрел.
Контролируй себя,
проявляй разумную инициативу.
Плыви вместе со всеми
и не забывай
вовремя подставлять спину.
Все ли ты сжег?
Все ли ты закопал?
Рад слышать, что ты
не отклонился от инструкции.
Ты открутил свою голову
и положил в ящик ожидания.
Исполнительный и аккуратный,
ты достаешь ее каждый день,
чтобы сделать неполную разборку.
Педантично смазываешь
и убираешь назад.
Но сегодня
ты вышел на тропу войны —
выбросил из окна
ядовитый флаг нетерпения,
и колотил орехи ненависти
чайником омерзения.
Но они все видят и слышат,
злые глаза на маленьких ножках.
Лицо алкоголика,
отмеченное печатью высокомерия —
вот один из тех,
кто размахивает кнутом
над твоей головой.
Он, как всегда,
появился из-за угла,
а ты не успел
спрятать голову в песок.
Он откачает из твоих мозгов
черные кусочки непокорности,
сделает пункцию
и установит степень
твоего отклонения.
Итак:
бессмысленно надеяться на то,
что кто-нибудь полетит,
не спросив разрешения.
Назад! Назад!
В нору!
Забейся в щель,
болтливый бунтарь.
В следующий раз
тебе перегрызут горло,
если ты не успеешь
сойти с ума.
Здесь только ползают!
Ты сбился с пути!
Учись!
Ты обязан знать,
как тонка должна быть лапша,
летящая на их уши.
Пойми,
ведь это не так просто —
просто полететь
без разрешения…
В октябре Эд отправился в госпиталь, где вел борьбу со своей больной печенью, и вернулся оттуда только двадцать девятого ноября, в тот день, когда я уже уезжал. Мы так и не успели поговорить серьезно. Он привез мне свою композицию «Смерть Зута». Там все называли меня Зутом. Прозвище я подобрал себе сам — у Фрэнка Заппы. Так вот, «Смерть Зута» — это обращение ко мне. Одновременно и пожелание, и портрет, и прощание. Эд говорит в ней о том, что моя маска Зута больше не нужна: «Зут умер, да здравствует Зут!»
Зут умер. Умер для этой жизни.
5. Выброшенный из самолета
на большой высоте
Здравствуй, Лена!
Я должен выразить массу всяких благодарностей за твое письмо. Я даже не знаю, как и каким образом буду благодарить вас за все и вся. Меня сейчас со всех сторон зазывают в гости, обещают роскошь приема, радушие и т. д. Я просто начинаю ощущать себя аравийским шейхом. И, облагороженный эпистолярными приглашениями, начинаю забывать, кто я есть. А я сейчас есть очень тяжелое существо, и если я сяду на чью-нибудь шею, то обладателю этой шеи будет весьма и весьма трудно…
Но ты идешь даже на то, что утверждаешь: вы, якобы, сможете финансировать перемещение моего тела во времени и пространстве и что вообще все будет окей. Но на самом деле так не получится. Я по уши в долгах — материальных и духовных. Когда все они будут отданы, даже Аллах не знает. Если бы у меня были деньги, я бы, конечно, не стал — подобно одному из героев «Pink Floyd» — мечтать о футбольной команде. Просто я посетил бы всех старых друзей и пожал бы им руки…
Высылаю тебе свою последнюю тему «Вместе с девочкой, которую я полюбил» — она посвящена девочке, которая живет в реальности. Сейчас ей пять лет. Когда я с ней познакомился, то просто потерял голову. Я очень люблю детей, а эта девочка подарила мне столько доверия и ласки, что я просто не мог не написать об этом…
Вместе с девочкой, которую я полюбил
Слушай песню,
которая молчала много дней…
Тебе всего пять лет,
но ты возвращаешь к жизни все,
что я убивал.
Сидя у меня на коленях
ты открываешь новый мир,
в котором я хотел бы жить.
Я не хотел бы уезжать,
я не хотел бы покидать тебя…
В твоих глазах — чистота,
которой я лишен.
Ты учишь меня играть заново.
Ты так просишь меня остаться,
как будто в этом для тебя
заключена вся жизнь…
Но смогу ли я, хоть на время,
забыть о том, о чем ты еще не знаешь?
Ты не догадываешься о тех условностях,
которыми мы опутали себя.
Они не нужны тебе —
ты живешь и любишь сейчас…
Если бы ты не узнала
о той грязи, о которой узнал я!
Если бы я смог сохранить
легкость твоей игры,
если бы я смог остаться…
Слушай песню,
которая молчала много дней…
Тебе всего пять лет,
но ты заставила меня подняться выше.
Я не смогу показать тебе свой корабль,
я не смогу полететь с тобой,
я не смогу обещать тебе даже того,
что я вернусь…
Но как мне отблагодарить тебя
за всю любовь,
которая досталась мне сегодня?
Как сделать так,
чтобы ты поверила мне?
Неужели мне удалось
сократить расстояние между нами?
И если я действительно
играл с тобой, не думая о злобе,
значит — я жив!