Я дома. Приехал четыре дня назад. Встал на учет. Никаких определенных планов…
Двадцать девятого ноября ушел в запас и до семнадцатого декабря был в Томске у Ирки. Лучше бы я не приезжал — полный духовный разлад и непонимание. Теперь ясно, что это рандеву было сплошным идиотизмом, хотя мы оба хотели этой встречи. Осталась одна горечь и боль. Кроме того, я угрохал все свои деньги, и мамины тоже…
Сейчас начал работать на огороде. Работы много, и я даже увлекся. Дрова взял на себя, уборку прошлогодней грязи, восстановление арыков, падающего виноградника и т. д. Это днем. Остальное время: книги, рок-коллекция. И больше ничего, сижу дома. Раза два-три в месяц вижу Галку Лескову, она приезжает из Душанбе.
Вопрос о том, что делать в дальнейшем, остается открытым. Буду писать во Владивосток, Таллинн и Магадан. Здесь хочу пожить до августа, это уж точно…
Это письмо сочиняю уже месяца два. Десять или двенадцать попыток написать его потерпели крах…
Вот, кратко, что произошло.
Мы с Галкой Лесковой решили расписаться (то есть заштамповать паспорта печатями о совершении брака).
Мы уже подали заявление, и на двенадцатое июня назначена регистрация. В этот же день — «свадьба», то есть небольшая пирушка. В числе предполагаемых гостей на сто процентов будут пока только жених и невеста…
Далее.
Примерно полтора месяца назад мама вытащила на свет божий грязнейший слушок о том, что у Галки было по меньшей мере «пол-Таджикистана». Она меня просто убила наповал. Не тем, что там было, а злобой, с которой она все это выкричала. Местная узко-ханжеская моралишка вполне разделяет мнение мамы. И мне просто было больно за нашу маму. Я прекрасно ее понимаю — она кричала о том зле, которое причинили ей самой, и не более того…
Я промолчал, но простить не смогу.
Галка уже знает об этом. Пусть это жестоко, но я не хочу никаких иллюзий. Заметив, что Галка к нам больше не ходит, мама лицемерит, приглашая ее к нам через меня. О предстоящем браке родители не знают.
Дальше.
На этой неделе я узнал (и это единственное приятное известие за последнее время), что у нас будет ребенок. Где-то в ноябре-декабре. Естественно, я хочу девочку. Даже не знаю, смогу ли я сказать об этом родителям. Меня как будто заклинило…
И последнее.
Сегодня я взял билет до Ленинграда. Так что через две недели мы встретимся. Я очень надеюсь на Волго-Балт. Сразу же начну устраиваться и пробиваться.
Сторона 2
6. Куда плывет этот кораблик?
В твоем последнем письме обнаружил красящую таблетку цвета антрацита для моих весьма полинявших джинсов. Измазался, как свинья. Конверт и фотографии испортились весьма основательно. Пытался отмыть фото спиртом, затер до дыр. Прежде чем изображение исчезло навеки, успел посмотреть на фрагменты прошедшего лета…
Я ужасно боялся, что вы увидите мою грубость, нетактичность и т. д. Мерзкая свинья моего «опыта жизни» иногда показывала свое. Море, отчасти, прочистило мозги. Может быть, ребенок спасет меня от разложения?
Но я видел людей, которых уже ничто не спасет. Привычка и страх перемен сделали из них бледные тени, которые незаметны даже в самом ярком свете. Главный электрик Гена сказал мне, что ему надоело жить — болезнь, симптомы которой нередко возникают на флоте. Он не видит смысла в свои тридцать четыре года. Я предложил ему вариант Мартина Идена, но он только поморщился…