— А вон тот ничего, милашка, — одна из девушек облизнула пальцы и, оттопырив мизинец, указала в сторону стенда.
— Который? — рассеянно глянула подруга.
— Да вон тот, внизу, где написано «Выборг»!
— Да где?!
Первая девушка сползла с подоконника и, встав на цыпочки, ткнула пальцем в отсвечивающую солнцем фотографию шерпы Тенцинга, запечатленного в базовом лагере на леднике Кхумбу после своей знаменитой победы над Эверестом.
— Ну, и вкусы у тебя! — брезгливо поморщилась подруга. — Приходи на Бойцова, у нас там пол-общаги таких. Меня от них уже воротит.
В небольшой аудитории, увешанной графиками геологических процессов, шла лекция. Профессор — плотный мужчина в клетчатом пиджаке — рисовал на доске какую-то картину.
— Европейская часть нашей страны расположена на огромной вогнутой скальной плите, — диктовал он и одновременно чертил вогнутую линию, — которая выходит на поверхность только в крайних северных и южных своих оконечностях.
Профессор вывел в правом и левом концах линии зазубрины, символизирующие вылезшую на поверхность плиту.
— Вся же средняя ее часть, — он провел горизонтальную линию, соединяющую концы вогнутой линии, — заполнена верхними четвертичными отложениями.
Профессор затушевал получившуюся дольку, обозначив отложения.
— Поэтому почва на всей поверхности европейской части плодородна, — в доказательство этого он нарисовал торчащее из дольки дерево. — Вот здесь где-то Москва… — для большей наглядности профессор изобразил рядом с деревом слабое подобие Кремля.
— На северной оконечности первые выходы скал наблюдаются в районе города Выборга. Выборг, с точки зрения геологии, в первую очередь интересен вот чем… — профессор взглянул на часы. — Но об этом в следующий раз.
Сергей спустился с небольшого, заросшего соснами пригорка и вышел на железнодорожную колею, ограниченную по бокам невысокими скалами. Чуть поодаль за ним шел Юлик — симпатичный цыганистый парень в ватнике. Следом семенила Татьяна — высокая коротко стриженая девушка.
Обращенная к солнцу сторона скал была уже сухая и чистая. Другая, спрятавшаяся в тени, сырая и темная, сверкала заполнившим трещины льдом и пятнами не растаявшего грязного снега.
Сергей двинулся по солнечной стороне. Юлик и Татьяна, дурачась, пытались идти прямо по рельсу, но то и дело теряли равновесие, скользя на залитых мазутом шпалах. Около чахлого, покрытого копотью куста Сергей остановился. Татьяна забралась на большой нагретый солнцем камень. Юлик снял рюкзак и бросил его на землю.
— Обратно пойдем пешком, — Сергей указал в ту сторону, где железнодорожная колея сворачивала вбок и терялась из виду. — Мы с Андрюхой уже ходили в прошлое воскресенье, когда опоздали на автобус.
— А в блинную мы успеем? — поинтересовалась Татьяна.
— Тебе вредно блины, — Сергей расстегнул молнию новенькой пуховой куртки, достал из внутреннего кармана пачку «Беломора», вынул папиросу. — Ты же растолстеешь…
— Ой-ой-ой, кто бы говорил! Гроза комплексных обедов! Да я такой толстой, как ты, вообще никогда не буду! — Татьяна достала из кармана расческу и зеркальце.
— Посмотрим, еще не вечер, — Сергей смял пальцами папиросу под губы. — Юлиан, дай, пожалуйста, спички.
— Я же завязал.
— Не вовремя вы как-то всегда завязываете, — Сергей пошарил в рюкзаке, нашел спички и закурил. Потом снял пуховку, под которой оказалась грубо заштопанная выцветшая олимпийка, накинул пуховку Татьяне на плечи и сделал несколько широких разминочных взмахов руками.
— Ой, какая легкая! — Татьяна плотнее закуталась в пуховку. — И теплая… Так, говоришь, сам ее шил? Что-то не верится.
Сергей сделал неопределенный жест рукой: мол, не хочешь — не верь.
— Как вам удалось достичь таких высоких результатов? — быстро тараторя, Татьяна начала забрасывать его вопросами, имитируя тон газетного репортера. — Сколько лет вы потратили на сбор материала? Вы работали один? Вы проводили опыты на собаках? На людях?
Сергей и Юлик засмеялись, а она, уже вкрадчивым и ласковым голосом, продолжала:
— Прямо как на меня сшита… Тебе, Серега, нельзя носить красивые вещи, они тебе не идут. Правда, Юлик?
— Что правда, то правда, — Юлик открыл термос, налил в металлическую крышку дымящийся кофе и протянул ей.
Резким, отрывистым тоном следователя Татьяна продолжала:
— Откуда у вас эти красивые вещи?! Где вы их взяли?! Они же вам не идут!.. А-а-а, какой горячий! — она стала быстро перекладывать крышку из руки в руку, потом кинула на колени шапочку, поставила на нее кофе и, подвывая, замахала обожженными руками.