— Стой, — сказала она. — Остановись немедленно, Гиббон Макноктон.
Гиббон натянул поводья и вопросительно посмотрел на нее. Было очевидно, что он держался из последних сил.
— Элис, но зачем?..
— Потому что ты вот-вот упадешь. Солнце лишило тебя сил.
Она спешилась и подошла к нему.
— Нет, ничего страшного… Уже совсем близко. Убежище близко. Мы доберемся до него, если проедем… еще немного.
Элис вырвала из его рук поводья и решительно заявила:
— Ты и до ближайшего дерева не доедешь.
— Да, похоже на то, — ответил он со вздохом.
Гиббон потянулся за поводьями, но, не удержавшись, привалился грудью к шее коня. Он говорил себе, что ему лишь надо немного передохнуть, однако прекрасно понимал, что обманывает себя. Было совершенно ясно, что он уже не сможет выпрямиться и ехать дальше. Да, не сможет, хотя и должен был во что бы то ни стало довезти Элис до безопасного места.
— Что ты… делаешь? — пробормотал Гиббон, почувствовав, что спутница чем-то его укрывает.
— Привязываю тебя к седлу и укрываю одеялами, — ответила Элис, связывая узлом концы одеяла. — И не спорь со мной, понятно? Ты вот-вот упадешь с коня, и я не смогу поднять тебя, если это случится. Не смогу, потому что скоро буду чувствовать то же, что чувствуешь ты, если мы не уберемся подальше от этого ужасного солнца. Ах, почему это проклятое солнце именно сегодня вздумало светить так ярко?
Гиббон не нашел в себе сил даже на вздох облегчения, когда Элис закончила его укутывать, защищая одеялами от солнца. Он старался воспользоваться передышкой, чтобы собраться с силами, насколько это было возможно. К счастью, Элис не спрашивала, в какую сторону им следовало ехать. «Наверное, и так знает», — подумал Гиббон со вздохом облегчения.
Прошло еще какое-то время, и Элис тоже начала испытывать пагубное воздействие солнца. Однако ей повезло — вскоре она нашла укрытие; правда, это была не пещера, куда она направлялась, а заброшенный каменный сарай — из тех, что, как считалось, строили когда-то древние обитатели этих мест. К счастью, сарай был совершенно незаметен между деревьями — настолько неприметен, что она едва не проехала мимо.
Ей удалось ненадолго привести Гиббона в чувство, так что он, спешившись, сумел сам войти в сарай. Но, едва переступив порог, он рухнул на пол, лишившись последних сил. Элис тотчас же оттащила его в самый темный угол, затем сняла с лошадей седла, а самих животных привязала неподалеку, под сенью деревьев с раскидистыми кронами.
После этого она расстелила на полу одеяло и уложила на него Гиббона. Но тот даже не очнулся — видимо, ему совсем было плохо. Элис раздела его и промыла раны, проклиная Охотников за каждый синяк и каждую ссадину, что они оставили у него на теле. Она уже собралась приложить ухо к его груди, дабы убедиться, что он все еще дышит, но в этот момент Гиббон открыл глаза. Губы его шевелились; он явно пытался что-то сказать, но Элис не могла расслышать ни слова. Наклонившись, она приложила ухо к его губам и наконец-то услышала его тихий шепот:
— Кровь, нужна кровь…
Тут глаза Гиббона снова закрылись, и Элис в ужасе сказала себе: «Но ведь мне давно пора к этому привыкнуть. Ведь тот же голод и та же жажда крови время от времени просыпается во мне. Вероятно, этот голод — неизбежный спутник моей жизни, так что ничего с этим не поделаешь».
Элис взглянула на Гиббона и вдруг поняла, что сейчас от нее требовалось. Но она понимала и другое: если она позволит ему напиться ее крови, то тем самым свершится нечто большее, чем акт исцеления. Элис инстинктивно чувствовала, что это будет еще и акт близости…
«Ах, о чем ты только думаешь?» — мысленно упрекнула себя Элис. Она прикоснулась ко лбу Гиббона и невольно вздрогнула. Лоб был холодным, словно она прикоснулась к трупу. Элис положила руку ему на сердце. Сердце билось, но медленно: казалось, еще немного, и оно остановится.
Она понимала: Гиббон должен напиться ее крови. Да, должен, потому что выбора не было. Он находился сейчас на волоске от смерти. Но даже если бы не раны, то он все равно бы нуждался в крови, чтобы восстановить силы. А силы сейчас были очень нужны. Ведь они не могли себе позволить слишком долго отсиживаться в безопасном убежище. Им следовало отвлекать на себя Охотников, чтобы обезопасить детей, отправившихся в Камбрун с братьями Гиббона. Да и самим им не выжить, если они не будут переходить постоянно с места на место. Стоит дважды провести день на одном месте — и Охотники их перебьют. До сих пор у них с Гиббоном все складывалась довольно успешно именно потому, что они нигде не задерживались подолгу. И еще ее терзало предчувствие: ей казалось, что она будет очень горевать, если Гиббон умрет, если он погибнет из-за того, что она из трусости не даст ему напиться крови…