— Вселенная живая? Непривычно! Очень оригинальная теория! — прокомментировали студенты.
— А почему профессор Моокун раньше не рассказал нам о теории Таануна? — спросила Танита. — Мне кажется, она многое проясняет. Я даже изменила своё отношение к ИСВ. Это не монстр, это… инструмент, оттачивающий всё живое. А это бывает больно, но необходимо. Как работа хирурга.
— Среди госиков-медузонов по отношению к этой теории существуют разногласия. Некоторые считают, что многие цивилизации пока не готовы её воспринять. Ведь тогда получается, что вся жизнь, которая существует во вселенных повсеместно, достойна восхищения и уважения, а не только та, что в высших формах. Это требует пересмотра многих наук и проектов. Поэтому теория почтеннейшего академика Таануна пока существует лишь как гипотеза. Учёные думают, как всё это соотнести.
— Да уж, неожиданно. Не думал, что даже молекулы требуют уважения, как живые существа. Ведь и они проявляют к нам любовь, создавая нас, — покачала головой Мэла. — Но, с другой стороны, всё это просто фантастично… Ведь кислород — газ, после взаимодействия с водородом — который тоже газ, превращается в воду. Происходит чудо творения. В этой существуем мы, моллюски, и множество других Видов. А сам газ бесследно исчез, отдав свою жизнь ради нас. Что бы с нами было, если б этого не произошло? Ведь я, моллюск, не выживу в газовой среде.
— Ты была бы, может, частью Творца, — хмыкнул Сэмэл. — Чем плохо? Хотя это сомнительно.
— Тут поневоле согласишься, что кислород, слипнувшись с водородом, проявил при этом любовь, — не слушая его, продолжала Мэла. — Хотя бы ко мне. Не говоря уж об остальных и Видах, населяющих все водоёмы вселенных. И я верю академику Таануну, что Творец Вселенных уже тогда, при сотворении мира, знал это, посылая нам свою любовь. Через кислород.
— Оригинальная трактовка, — улыбнулся профессор Натэн. — Я передам её академику.
«Ну, конечно, — посмеиваясь, подумала Лана, — Мэла любую теорию проверяет, учитывая, в первую очередь, пользу для своей персоны. Эффективнее доходят любые науки».
— Вся наша Вселенная — это проявленная любовь Творца. Его Безусловная Любовь присутствует везде. И само наше существование есть величайшее чудо.
— Теперь мне понятно, почему кандидаты необучаемы, и почему Творец, не вмешиваясь, смотрит, как гибнут цивилизации. Это был их выбор, или даже так — итог их выбора. И принцип, на котором базируются Заповеди и СНиП, — вздохнула Лана, — нельзя нарушать, как нельзя перепрыгнуть через определённый этап в Эволюции. Как тела, так и Души должны завершить цикл. Невозможно произвольно увеличить маленькую душу и вместить в неё огромную БВЛ. А, следовательно, и правильное понимание Заповедей и Норм.
— Да, Видам можно до бесконечности цитировать ЗЕсП и УПВ, втолковывая им невероятную красоту и ценность БВЛ, но если Душа не готова, это будет пища лишь для ума, а не для сердца.
— Да, и вправду — научить БВЛ невозможно, пока Душа не сможет её вместить. Уф! — выдохнула Мэла. — Как всё это сложно! Я и не думала.
— Если б всё было просто, Эволюция бы стала не нужна! Как и экзамены на зрелость. В КС вошли бы все цивилизации, которые бы встретились нам на пути. Как и предлагает нам уважаемая Лаонэла Микуни, — улыбнулся ей Натэн.
— А как бы это было здорово, — вздохнула Лана.
— Это не всегда здорово, — заметил профессор. — С некоторых пор Сообщество руководствуется при отборе новых членов КС основным правилом — «Не навреди». А чтобы вам было понятно почему, загляните в библио-архив и изучите информацию о пяти цивилизациях, которые были приняты в КС с недочётами. Это Мокуна, Даота, Свэми, Юкая и Протея. И это, под грифом — «Последствия отступлений от СНиПа», будет одной из тем следующей лекции. А сейчас, уважаемые, наша лекция окончена, — сказал профессор Натэн и тут же прозвучал сигнал зуммера.
— Всех вам благ! Доброго вам вечера, досточтимый профессор Натэн! — отозвались студенты. — Пребывайте в мире и здравии, досточтимый профессор Натэн! Да пребудет с вами мудрость! — говорили они, быстро прошмыгивая мимо него к окнам. — Бодрости вам, досточтимый профессор! Мира и согласия! До встречи!
Молодёжи, как всегда, надо было куда-то срочно плыть, лететь и всё успеть. В них кипела энергия и задор, которым надо было найти применение.
— Успехов вам на пути к знаниям! — ответил им профессор, уходя в дверь преподавательской за кафедрой.
Юрий и Оуэн
Оуэн, подкрепившись планктоном, умиротворённо сидел рядом с пещерой на камне, мимикрировав под его бурый цвет, и наблюдал за жизнью морских обитателей:
Вдали, жужжа, дрейфовала огромная стая планктона, на которой паслись два огромных ската. Эти существа, обладая завидным аппетитом, откармливаются до невероятных размеров, выглядя довольно угрожающе, хотя они практически безопасны. Если их не трогать, конечно. Парят себе, как огромные гипертрофированные пасти, задумчиво пропуская через себя тонны воды и выцеживая из неё драгоценный планктон. Наслаждаются, поглощая свою немалую суточную норму. Но вот эту трудолюбивую компанию пополнил ещё один великолепный экземпляр — пятнистая китовая акула, похожая на огромный подводный корабль. Тоже решила подкрепиться. Эта разновидность акул, не в пример своим кровожадным сородичам, вполне безобидна, предпочитает благородную планктоновую диету. А эта особь раздобрела на ней неимоверно, достигнув веса, наверняка, раза в два больше Оуэна. Её появление даже слегка насмешило криптита — он привык считать себя самым большим в округе, а выходит, что, по сравнению с некоторыми, он ещё малыш. Забавно.
По дну пробегали солнечные зайчики. Высоко наверху волновалась бирюзовая поверхность океана, по которой проносились ажурные тени облаков. Столбы солнечных лучей высвечивали красоты морского пейзажа. Вокруг Оуэна деловито суетились разноцветные рыбы — серебристые, голубые, жёлтые, красные, зелёные. Они уже поняли, что этот гигантский осьминог не опасен и едва не заплывали ему под щупальца, выискивая растения повкуснее. Уступы скал и песчаные поляны украшали заросли многоцветных кораллов, водорослей и актиний. Сквозь них сосредоточенно пробирались клешнястые крабы. В гуще растений суетились резвые мальки, играя в догонялки. А неподалёку притаилась в расщелине жутковатая на вид каракатица. Терпеливо ждёт свою добычу. Иногда здесь разыгрываются нешуточные баталии — не на жизнь, а на смерть. Но до этого никому нет дела — каждый занят своим выживанием. Жизнь есть жизнь. Будь начеку…
Оуэн слегка досадовал, что скоро ему придётся ходить от пещеры за пропитанием всё дальше — стая планктона, попав в тёплый подводный поток, довольно быстро дрейфовала от неё. Да ладно уж, не стоит унывать. Зато у него появится повод размяться, прогулявшись по дну за обедом. Направление движения стаи он уже знал. Медитации и философствования хороши в меру — увлекшись, можно однажды заблудиться в высоких эмпириях и забыть о том, что надо двигаться. К тому же мирному морскому философу у Сопун-горы ничто не угрожало. И он чувствовал себя здесь, как в родном доме.
Оуэн прикрыл зрачки, задремав… Но тут услышал знакомый голос, зовущий его по имени:
— Оуэн, проснись! Это я! Не помешал?
«Как будто это мог быть ещё кто-нибудь», — хмыкнул Оуэн. А все три сердца криптита радостно дрогнули.
— О, здравствуй, Юрий! Секунду, я лишь вернусь в пещеру. Телепортируюсь магически, так сказать. — И в один миг Оуэн оказался в своём жилище.
— Рад, что ты снова здесь, Юрий, — сказал он, устраиваясь в нише поудобней. — Я вспоминал о тебе. Как твои дела?
— Я думал о нас, — ответил тот. — Ты говорил, что мы с тобой разные, Оуэн.
— Это неважно!
— Да, но давай мы это обсудим. Я ведь тоже люблю пофилософствовать.