Джина была разочарована, что он никак не отреагировал на ее предложение. Она сделал еще глоток вина.
— Тебе ведь нравится здесь? — спросила она через минуту.
Кейз открыл глаза.
— Конечно, нравится, а почему ты спрашиваешь?
Джина снова пожала плечами.
— Не знаю, просто надеюсь, что мы будем жить здесь.
Кейз опять закрыл глаза.
— Я уже сказал, что для решения этих вопросов у нас уйма времени.
Джина положила голову ему на плечо, зная, что он прав, у них действительно много времени, чтобы решить, где они будут жить. Главное, что они вместе, подумала она и, закрыв глаза, вся отдалась музыке.
Зазвонил телефон, и этот резкий звук вырвал ее из расслабленного состояния. С досадным стоном она встала и поспешила на кухню, решив заодно проверить хлеб в духовке.
— Алло? — Джина подняла трубку, заглядывая в духовку.
— Это Джина Рейнолдс?
Джина нахмурилась, — женский голос был ей незнаком.
— Да, это Джина.
— Простите, что звоню вам так неожиданно, но мне кажется, вы должны знать.
— Знать что? — с подозрением переспросила Джина. — Кто это?
— Простите. — Женский голос звучал искренне, немного устало. — Я — Мэри Кольер, экономка вашего отца.
Джина поджала губы. Это было похоже на ее отца. Значит, он попросил свою экономку связаться с ней, а сам звонить не стал. С тех пор как умерла ее мать, подарки ко дню рождения и письма отправлялись отцом через секретаря.
— Это он попросил вас позвонить мне? — с раздражением спросила Джина.
— Нет, дорогая, он не просил. Мне жаль, что приходится сообщать вам об этом, но сегодня днем ваш отец умер.
У Джины застыла кровь в жилах. Она оцепенела и не могла дышать, словно из комнаты разом откачали весь воздух.
— Умер? — прошептала она, сдерживая рыдание и без сил опускаясь на корточки. — Но… как?
— Он болел около месяца или чуть больше, — тихо сказала Мэри, потом замолчала, видимо пытаясь справиться со своими эмоциями. — Рак. Когда врачи определили опухоль мозга, болезнь уже завладела всем его телом. Уже ничего нельзя было сделать. Совсем ничего.
От внезапно навалившейся слабости Джина села на пол, прижимая трубку к уху.
— Но ведь был же какой-то выход! Облучение! Гемотерапия! Ну хоть что-то!
— Нет, дорогая, мне очень жаль. Болезнь была крайне запущена для существующих видов лечения. Все, что врачи могли сделать для него, только выписать морфий, чтобы облегчить его страдания.
Джина пыталась справиться с шоком, с пониманием того, что отца больше нет.
— Что мне нужно сделать? — тихо спросила она.
— Ничего. Все распоряжения он сделал сам. Он оставил свои инструкции и юристу и похоронному бюро. Мистер Эндрюс, директор похоронного бюро, должен скоро связаться с вами. Но я подумала, что должна позвонить вам сама, предупредить вас. Теперь мне нужно идти. Если вам что-то понадобится, позвоните мне. Я живу в доме вашего отца, во всяком случае, пока живу.
— Да-да, спасибо, мисс Кольер.
Джина положила трубку и спрятала голову в коленях. Он умер, подумала она, с трудом принимая действительность. Мой отец умер.
— Джина?
Она подняла голову и увидела стоявшего рядом Кейза. На его лице отражалось беспокойство. Он присел на корточки и положил ей руку на плечо.
— С тобой все в порядке?
Спазм перехватил ей горло, и из глаз хлынули слезы. Она покачала головой, не в состоянии говорить, потом, подавив рыдания, произнесла:
— Он умер, Кейз. Мой отец умер.
Джина не знала, как бы она вынесла все эти траурные мероприятия, если бы рядом не было Кейза. Он все время находился рядом, действовал как буфер между Джиной и теми, кто приходил выразить свои соболезнования. Поддерживал ее физически, когда гроб с телом отца опускали в могилу. За все это время он ни разу не напомнил Джине о ее отказе перезвонить отцу, о том, как она разорвала все отношения с ним. Да ему и не надо было делать это. Джина помнила об этом каждую минуту с момента получения известия о его смерти.
Многие годы она убеждала себя, что ненавидит отца, обижается за его полное безразличие к ней и к матери. Ничего, кроме любви, ей не нужно было от него. И теперь он умер, и у Джины никогда не будет возможности испытать его любовь. Она мучительно страдала за эти бесцельно прожитые годы, винила себя за то, что по собственной воле лишилась того, в чем нуждалась больше всего на свете. Отцовской любви.
Опасаясь предстоящей встречи с адвокатом отца, Джина хранила молчание, пока они с Кейзом спускались на лифте в подземный гараж в ее доме.