Пикап Августа был припаркован у входа, а это означало, что он уже был здесь.
— Девять долларов, пожалуйста, — сказал водитель.
Я порылась в бумажнике в поисках десятидолларовой купюры, потом протянула её мужчине и коснулась дверной ручки, но не смогла заставить себя нажать на неё. Это напоминало знакомство с родителями, хотя с родителями Августа я познакомилась практически в то же самое время, что и с самим Августом — в палате роддома, в день моего рождения. В одном из их семейных фотоальбомов имелась моя фотография на руках у Августа. Мой желудок скрутило, как то шоколадное мороженое с корицей в модной мороженице, которую использовала Эвелин этим летом в гостинице.
Боже, это было неправильно.
Как я могла хотеть кого-то на десять лет старше?
Кого-то, кто всё моё детство был мне как брат?
Может быть, запрет Лиама мог пойти мне на пользу?
Может быть, мне следовало дождаться наступления Зимнего солнцестояния, чтобы парная связь исчезла, положив конец моему постыдному влечению?
Только можно ли было положить этому конец?
— Разве это не тот адрес? — таксист развернулся на своём сиденье.
— Нет, это… эм… Кажется, я забыла…
Входная дверь Ваттов открылась, и огромная фигура Августа заполнила дверной проём.
Моё сердце застучало невыносимо сильно.
Прежде чем я успела выйти из такси, Август подошёл к машине. Он открыл дверцу и, поскольку я всё никак не отпускала ручку, он вытащил меня из машины. Я споткнулась, и мой букет упал на чёрную гальку, выстилавшую подъездную дорожку.
Он поймал меня за запястье и поддержал. Я думаю, он спросил таксиста, заплатила ли я ему, и, видимо, таксист ему ответил, но, возможно, я только вообразила, что они разговаривали. Всё, что я могла слышать, — это свой бешеный пульс. Всё, что я чувствовала, — то, как большой палец Августа слегка надавливает на мою вену.
Была ли я слишком молода для того, чтобы у меня случился сердечный приступ?
Август улыбнулся чуть шире.
— У оборотней их не бывает.
Чёрт… Я произнесла свои жалкие мысли вслух.
Он погладил большим пальцем внутреннюю сторону моего запястья, и моя кожа покрылась мурашками.
Вспомнив, что я не должна была вступать в контакт с какой-либо частью Августа, я вырвала руку из его хватки. Она теперь покалывала и горела в том месте, где он касался моей кожи. Так же как и мой пупок. Было ли у него ощущение, что его пупок вечно кувыркается в сушилке для белья, установленной на самый быстрый и горячий режим? Я хотела спросить его, но потом передумала. Если он не ощущал того же у себя в животе, значит мне оставалось признать, что мои женские гормоны слишком шалили.
Август присел и поднял мой упавший букет, который я взяла у него, не касаясь его пальцев, и прижала к своей вздымающейся груди. Выпрямившись, Август снова засунул руки в карманы своих серых джинсов.
— Прости, — он кивнул головой на моё запястье. — Я не хотел нарушать правило.
Я прижала букет к груди ещё крепче, вероятно, повредив лепестки.
— Всё в порядке.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — сказал он хрипло. — Но если бы ты могла не носить платья и красное, пока мне запрещено прикасаться к тебе, я был бы тебе очень признателен.
Мои губы изогнулись, и я надеялась, что это было похоже на ухмылку, а не на выражение лица в духе «я-вот-вот-растаю-от-вида-твоих-потёртых-ботинок».
— Мы опять будем обсуждать муу-муу?
Лёгкий ветерок растрепал мои волосы, которые я долго укладывала феном.
— Я помню про твой совет.
Вокруг подбородка Августа, покрытого щетиной, зажужжал светлячок.
— Это был не совет.
Вибрации его глубокого голоса пустили мурашки по моей коже, которые чуть позже начали отступать, но потом снова появились. Мне серьёзно нужно было успокоиться, прежде чем войти в дом его родителей. Что напомнило мне…
— Как много твои родители знают… обо всём?
— Они знают всё.
Я чуть не подавилась собственной слюной.
— Они знают, что я провела ночь у тебя дома? — прошептала я, молясь, чтобы мой голос не донёсся до чувствительных барабанных перепонок Нельсона.
— Нет. Но они знают о парной связи, и они знают о моих чувствах на этот счёт.
Жар начал карабкаться по моим ключицам и обвиваться вокруг шеи, точно разрастающаяся виноградная лоза.
— Они в ужасе?
Он уставился на пульсирующую точку у меня на шее.
— Почему они должны быть в ужасе?
— Потому что я намного моложе и скорее похожу на твою младшую сестру, а ещё ты держал меня на руках в родильном отделении, — я выпалила всё это на одном дыхании.