В отличие от Калинина я говорить не могла, поэтому покачала головой, плутовато улыбнулась, дотянулась до пряжки его ремня на штанах и так ловко расстегнула, как будто специально каждый день тренировалась.
Взгляд мужчины, устремлённый мне в глаза, затуманился и потемнел, и это самое будоражащее и эротичное, что когда –либо видела….
Дышу, но никак не могу отдышаться, тело до сих пор содрогается. Я в полном шоке. Это что такое вообще было? Это как называется? Тут два варианта, либо Калинин чем-то другим со мной занимался, либо секса до сегодняшнего дня у меня не было.
Тимур обмяк и, без зазрения совести развалившись на мне, тоже пытается восстановить дыхание.
Очень жду и одновременно боюсь момента, когда начнём одеваться, потому как поведение мужчины сразу после секса много о чём говорит. Если женщина мужчине изначально была не особо нужна, то сразу после близости он теряет интерес, становится менее внимательным, более грубым и вообще у него возникают неотложные дела, но если у мужчины присутствовали к женщине чувства, то это будет написано у него на лбу огромными буквами, он станет куда нежнее, ласковее и внимательнее, чем был.
Ощущаю, как Калинин упирается локтями в диван и приподнимается.
Если он сейчас соскочит с дивана, довольно потянется и швырнёт мне в лицо блузку…
— Какая же ты сладкая, — уткнувшись носом мне в шею и шумно вздохнув, протянул он. — Потрясающе пахнешь.
Расслабилась и широко-широко улыбнулась.
Вот так говорит и ведёт себя влюблённый мужчина…
— Это что?! — услышав голоса, запаниковала я и вцепилась в плечи Калинина как в спасательный круг.
— Кто-то разговаривает в приёмной, — подняв голову, огласил очевидную вещь Тимур.
— А дверь заперта? — с паникой и одновременно надеждой спросила я.
— Боюсь, что нет, — отозвался Тимур. — Беги пока в ванную, но не переживай, сюда никто гарантированно не войдёт, я не позволю.
Сверкая всем на свете, собрала по полу разбросанную одежду, нырнула в указанную Калининым дверь, закрылась на замок и только после этого ко мне вернулась возможность дышать.
Подёргав за ручку, ещё раз убедилась, что дверь надёжно закрыта, повесила одежду на крючки, накинула на себя халат, подошла к зеркалу и, глядя на отражение, прошептала:
— Ну ты, мать, и даёшь….
Включив в душе самый слабый напор, чтобы шум воды не доносился до кабинета, наспех помылась, вытерлась, оделась, пальцами пусть не расчесала, но пригладила волосы и где-то через полчаса выглянула из ванной, встретилась глазами с Тимуром, что сидел всё на том же диване и шёпотом поинтересовалась:
— Ты один?
— Я же обещал, никто не войдёт. Иди скорей сюда.
Что мне стоило побороть смущение и сесть рядом с Тимуром — отдельная тема, но два бокала шампанского сделали своё дело и постепенно стеснение, пусть до конца так и не ушло, зато заметно ослабло.
— Лер, а ты уже арендовала квартиру? — спросил Калинин, поднося к моему рту отщеплённую от ветки виноградинку, а другой рукой наглаживая бедро.
— Нет. Когда? Времени совсем не было.
— Тогда дай риелтору отбой.
— Почему это?
— Может, ты лучше переедешь ко мне?
Виноград застрял в горле, и прежде чем что-то сказать пришлось прокашляться.
— Тимур, у тебя сейчас просто гормоны играют, и ты обязательно пожалеешь о своём предложении, буквально завтрашним утром. Так что, я сделаю вид, что ничего не услышала.
— А когда я тебе завтра утром ещё раз это предложу, ты обещаешь подумать?
Глава 8
Похоже, у меня уже входит в привычку с утра пораньше на рабочем месте, бессовестно игнорируя трудовые обязанности, витать где-то далеко в пушистых розовых облаках. К примеру, вчера самозабвенно мечтала, а сегодня прокручиваю в памяти прошедший вечер с Тимуром и смакую каждый момент. То как мы смотрели друг на друга на фуршете, как целовались в кабинете, как сдёргивали одежду, как Калинин наотрез отказался ночевать порознь, и единственная уступка, на которую он согласился, это поехать ко мне, а не к нему домой, то как, оказавшись в квартире, не утерпев, вновь накинулись друг на друга, как под нами скрипел повидавший виды дряхлый диван, как потом он на руках отнёс меня в ванную, и мы вместе принимали душ, как я проснулась среди ночи и долго разглядывала расслабленное лицо Тимура, слушала размеренное дыхание, наблюдала, как вздымается и опускается его грудь, как утром крадучись выбралась из-под одеяла на час раньше, а потом хоть и неплохо готовлю, к чертям сожгла оладьи, планировала завести новое тесто, а головешки спрятать в мусорном ведре, но Калинин к этому времени тоже проснулся, заявил, что наоборот любит «подрумяненные» оладушки и, даже не морщась, все до одной умял, как по пути в офис Тимур при каждом удобном случае будь то затор или красный сигнал светофора, брал мою руку в свою и сжимал, как мы на подземной парковке долго не выходили из автомобиля, потому что никак не могли нацеловаться…