Обнял, пара застыла…
— Ну наконец! — Вздохнула я с облегчением.
— Интересно, а где наши бойцы и в каком они состоянии? — Пробормотала Ариэла.
— Да напиваются где-нибудь.
Я подумала, покрутила головой, отыскала Анди в толпе, весело помахала ему рукой.
— А давай позовем их? А то нажрутся, завтра будут головой страдать, зеленые сидеть, нудеть…
Пошла танцевать с Анди. Я уверена, через три, нет, две минуты, Рем примчится, раздувая ноздри, он до сих пор еще дуется на бедного целителя. Танцую, положила голову на широкую грудь ардорца. Точно, толпа расступается, влетает монстр, сверкая фиолетовыми глазами, ой, какой фингал у него — красавец! Любимый мой!
Зак
Она лежала в моих объятиях, прижавшись головой к моему плечу. Моя! Моя! Никому не отдам, всех загрызу! Я, не отрываясь, смотрю на нее. Ее маленькая темноволосая головка лежала на моей руке. Прекрасная, любимая, моя. Я полностью принадлежу ей, она мой центр в этой жизни, моя вселенная. Все разрушено, у меня только сохранилась одна связь, якорь, крепивший меня к жизни, — моя любовь. Люблю… Я поднял дрожащую руку, гадая, позволит ли Шиара прикоснуться к ней? Погладил, дотронулся до ее высокой скулы, губа, шея, моя. Она, не отрывая взгляда, смотрит мне в душу… Моя…
С возрастом я не становлюсь грубее, сильнее и крепче; скорее наоборот — мягче, слабее и сентиментальнее…Мне неожиданно захотелось тихо заплакать.
— Шиара, я гнусный идиот! Я люблю тебя…
Я поцеловал ее в губы. Они были сухи и горячи. Чуть отстранившись, я увидел, что она плачет. Она плакала беззвучно. Лицо ее было неподвижно, из широко раскрытых глаз непрерывно лились слёзы.
— Шиара! Что не так?
— Я так счастлива, — сказала она. — Любимый мой, как же я счастлива!
Она положила ладонь мне на лицо.
— Иди сюда.
Она притянула меня к себе, наклонила мою голову и коснулась моих губ. Поцеловала. У меня было такое чувство, будто я приехал домой после долгого, трудного путешествия.
— Ты вернула меня к жизни. Я был мертв, как камень. Ты ворвалась в мою жизнь, сожгла меня до тла, уничтожила, все, что было — и снова оживила.
— Ты мой, помни…Не уйдешь…
— Я твой… Только держи меня крепко, — прошептал я. — иначе я опять туда упаду, я боюсь…
— Не бойся, ты со мной…
— Через два дня мы уходим на Осгилиан. Зак, ты остаешься.
Видимо, со мной приключилось что-то вроде истерики, и Сай сильно встряхнул меня за плечи.
— Соберись. Ты остаешься, это решено. Ты только что очухался и перестал умирать. Тебе придется остаться.
— Проклятье! Неприятно беспокоить тебя, пока ты не выздоровел, но я должен. — Сказал Николас, — присмотри за нашими дамами. Не пускай их на пикники. — Рем кивнул.
Я видел, как сложно далось им это решение. Особенно Николасу. Вижу, как дрожат его руки. Я при желтоватом свете лампы заметил, как побледнело его блестевшее от пота лицо. Он и на десять то шагов не может ее отпустить от себя, а тут…
— Я расчитываю на тебя, Зак. — Николас бледно улыбнулся, но его губы дрожали; и вдруг я понял, чем все это было для него — этот поход, это страшное ожидание беды и этот мужественный, бодрый тон, которым он разговаривал со мной теперь.
Мной снова вдруг овладел страх, еще более удушливый, тяжелый и липкий, чем до того. Я не смог бы покинуть Шиару, оставить ее здесь! Как хорошо, что я еще так нездоров! Этот страх был ползучий, хватающий за горло, липкий — страх, который словно пачкает тебя и разлагает, неуловимый и непреодолимый, — страх бессилия.
— Ребята, я присмотрю за ними, не волнуйтесь. Клянусь, ваши женщины будут в безопасности.
Рем кивнул. Он бросил на меня суровый, испытующий взгляд. Чуть расслабился. Улыбнулся:
— И проследи, чтобы Мира ни с кем не танцевала, никого не обнимала, не целовала…
Я серьезно кивал — конечно прослежу…
— Я рад, что ты будешь здесь… Спасибо, Зак.
Мира
— Мне так не хочется с тобой разлучаться, — прошептала я.
— Знаю, — улыбнулся Рем. — Мне тоже не хочется разлучаться с тобой, но это важно.
— Возьми меня с собой! Ты даже не уверен, что будешь в сознании на таком расстоянии.
Рем задохнулся от ужаса:
— Ты что! Рисковать тобой и ребенком! Да мне никто и не позволит. Ты — единственная наша надежда.
Не понравилось мне это, ох как не понравилось:
— Смотри у меня, только попробуй умереть!
Обнял меня, успокаивает, я не успокаиваюсь:
— Обещай, что будешь осторожен! Мне так страшно!
Его улыбка стала шире. Ишь ты, пытается меня обмануть! Притворщик, я же чувствую, что все его внутренности сжимаются от панического страха.