— Мы с утра отправились на охоту, и Браун выследил их по свежим следам, — пояснил Слоун.
Чериш ласково потрепала Брауна, стараясь не задеть рану на голове.
— А вчера мне казалось, что уже никогда не смогу съесть больше ни кусочка. Сейчас я так голодна!
Чериш сидела на бревне и наслаждалась каждым кусочком мяса, каждым глотком сладкого чая. Слоун сидел рядом на корточках и не сводил с нее глаз.
— Вообще жечь костер здесь небезопасно, но нам нужно поесть горячего. Да и погода в любой момент может испортиться.
Помолчав, он добавил:
— Если пойдем так же быстро, как раньше, через три дня будем дома.
Тон был таким серьезным, что Чериш перестала жевать и медленно подняла голову.
— Мы сделаем это, — уверенно сказал Слоун. — Чем ближе к дому, тем безопаснее. Почти все опасности остались позади.
— Слоун, я вовсе не боюсь. — Она спокойно допивала чай. — Когда мы отправляемся?
Несколько минут спустя вещи уже были собраны и водружены на плечи, костер засыпан снегом. Путники навсегда покидали место, где Чериш впервые познала счастье любви.
Снега выпало всего на несколько дюймов, так что идти было нетрудно, однако воздух был холодным и мороз пощипывал за щеки. До самого вечера Слоун вел их вдоль течения, потом они свернули в сторону. Как обычно, они редко останавливались и почти не разговаривали. Ночь наступила неожиданно. Мужчина и девушка сидели спиной к стволу дерева, закутавшись в одеяла. Пес прижался к ним, отдавая свое тепло. Для него сегодняшний переход был тяжелым. Чериш так устала, что заснула мгновенно, едва ее голова коснулась плеча Слоуна.
Рассвет застал их уже в пути. Наскоро подкрепившись остатками вчерашнего ужина, они быстро покинули свое неуютное пристанище. Из одного одеяла пришлось сделать нечто вреде пончо, прорезав в центре отверстие для головы. Мороз стал нестерпимым, Слоун еще как-то переносил его, а вот Чериш дрожала, растирая побелевшие щеки, безразлично глядя вперед.
Если все было нормально, им оставалось провести в дороге одну ночь и послезавтра дойти до места. Объяснив это Чериш, он надеялся укрепить ее дух, ведь близость цели удваивает силы. Но девушка покачала головой и как-то странно улыбнулась.
Еще перенося ее через реку, Слоун удивлялся, какой Чериш стала легкой. Даже теперь, под тяжелыми одеялами, она казалась почти невесомой. Правда, в этом не было ничего удивительного: даже его выносливый организм чувствовал жестокие муки голода.
Когда догорали последние лучи солнца, Слоун увидел высокий выступ берега. Он стал углублять пещеру ножом. Соорудив из одеял подобие постели, он уложил Чериш, которая опять мгновенно заснула.
Через час он разбудил девушку, положив руку ей на плечо и откинув одеяло. Ворвавшийся под него холод заставил девушку вскочить на ноги.
— Чериш, вот горячий чай, мясо, грибы. Девушка взяла протянутую чашку.
— Я не хочу есть — слишком устала.
— Выпей чаю, — настаивал Слоун, — потом начинай есть, тебе надо восстановить силы.
Чериш посмотрела на хлеб, потом спросила:
— А где твоя доля?
— Я уже поел. Тебе нужно проглотить все это, и главное — мясо. К утру у нас будет добыча — я расставил ловушки.
Слоун протянул руку и ласково обнял девушку за шею. Она схватила его ладонь и стала целовать ее. Потом, едва понимая, что делает, Чериш всем телом потянулась к его теплу. Их уста соединились сами собой, и она долго не могла оторваться от его сладостного рта.
В эту ночь они спали в обнимку, хотя и не занимались любовью. Они так устали, что едва добрались до своего ложа; Слоун успел только позвать Брауна, чтобы он грел их.
Наутро Слоун вытащил из капкана лишь одного кролика. Было холодно: пока он жарил мясо и грел чай, прямо на лицо ему сыпались колючие льдинки с ветвей.
Разбудив Чериш, он обрадовал ее радостной вестью:
— Сегодня вечером мы должны добраться до дома. — Однако тут же охладил ее радость, добавив: — Боюсь, сейчас опять пойдет снег.
— Как, еще снегопад? — разочарованно протянула Чериш.
— Похоже, что так. Но мы должны успеть.
— А до ночи мы успеем дойти? — Ей вовсе не хотелось опять ночевать на холодной земле.
— Если поторопимся, — был ответ. И вдруг она горячо прошептала:
— Я люблю тебя, Слоун. В своей жизни я любила только папу и маму, и никого больше.
Неожиданно ее лицо исказилось, и по щекам потекли слезы.
Слоун заключил девушку в свои объятия, прильнув щекой к ее волосам. Она изо всех сил прижалась к его теплому сильному телу, потом отстранилась и посмотрела прямо ему в глаза, отчаянно ища поддержки.
— Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
— Да, да, все в порядке, — она попыталась улыбнуться.
Слоун молчал, потом бережно укутал ее шалью, накинул на голову одеяло.
— Надо идти, — тихо произнес он. Пройдя около часа, они почти преодолели тот путь, на какой рассчитывал Слоун, но тут пошел снег, налетел колючий ветер, почти сбивая их с ног; снег повалил густыми хлопьями.
Они ненадолго остановились, Слоун только поплотнее завернул девушку в одеяло и надел свою меховую шапку.
Путники прошли еще милю. Чериш становилось идти все трудней и трудней. Она упала, но быстро поднялась, до того как Слоун оглянулся. Теперь девушка опасалась не холода — она боялась, что выбьется из сил и станет обузой для Слоуна. Чериш казалось, что из-за нее они погибнут в этом заснеженном лесу.
«Держись, ты же сильная», — уговаривала себя девушка.
Собрав всю волю, она боролась с непогодой и собственной слабостью. Завывающий ветер отбрасывал девушку назад, она шла все медленнее и теперь уже едва различала высокую фигуру своего спутника в вихрях бури.
Выбиваясь из сил, Чериш уже с трудом воспринимала происходящее. Находясь на грани полного изнеможения, она видела в деревьях каких-то таинственных существ. Девушкой овладела паника. Она пыталась перевести мысли на другое, но усталость и боль возвращали ее к реальности.
— Надо идти, — вслух говорила Чериш. — Мне нельзя подвести Слоуна.
Через некоторое время Слоун услышал стон и оглянулся. Девушка сидела на снегу. Он подождал, потом протянул ей руку и помог подняться. Чериш дрожала, пытаясь плотнее завернуться в свое одеяло, но теплее не становилось.
— Ты сможешь идти? — спросил он, ласково взяв девушку за подбородок. Его загорелая рука была теплой и сильной. Чериш только кивнула, не решаясь посмотреть на Слоуна.
Он взял девушку за талию, и они прошли еще несколько миль, поддерживая друг друга. На следующем привале они доели остатки мяса. Слоун положил девушке в рот комочек снега, чтобы она утолила жажду.
— Хватит, больше нельзя, только промочить горло.
Он поднялся и двинулся дальше. Чериш последовала за ним. Так они брели еще около часа. Потом до Слоуна донесся едва слышный голос:
— Я дальше не пойду, — дрожащие губы еле двигались, в глазах блестели слезинки.
— Нет, ты можешь. Ты пойдешь дальше, — твердо сказал Слоун.
— Иди дальше… один. Пожалуйста, оставь меня! — Чериш почти рыдала.
С высоты своего роста Слоун смерил девушку презрительным взглядом:
— Никогда не думал, что ты так раскиснешь!
— Прости, но я очень устала, — отвечала девушка, понурив голову.
— Ты можешь идти, если действительно хочешь. У тебя кишка тонка пройти еще несколько миль? Тогда проваливай в свою Вирджинию на мягкую постельку. Ты безвольная и слабая, Чериш.
Она вдруг взбесилась и, не понимая, что делает, ударила его ногой, потом резко выбросила вперед кулак и попала прямо ему в лицо.
— Кишка тонка?! — закричала Чериш, плача от злости. — Болван, ты думаешь, я железная? Да это зверем надо быть, чтобы идти по этому лесу. Диким зверем, как ты, тащиться Бог знает куда!
— Железной не железной, но ты явно слаба для такой жизни, — произнес он надменно.
— Я ненавижу, как я ненавижу тебя! — Чериш распирало от гнева, ей трудно было продолжать, она замолчала и уставилась на него сверкающим от злобы взглядом.