— Скажите, дяденька, кто здесь старший?
— Ну, я, — окинув паренька быстрым взглядом, ответил Жежеря.
— Вас окружили фашисты, — сказал паренек.
— А ты откуда взялся? Ну-ка, быстрее — в погреб! — повысил голос Андрей. — Или жизнь надоела?
— Не ругайтесь, дяденька, — паренек присел на корточки и карими глазами заглянул в лицо Жежери. Понизив голос почти до шепота, сообщил: — Я знаю, как выйти отсюда.
Андрей положил на траву пулемет, удивленно посмотрел на парня:
— Правду говоришь?
— Вон видите дом, — парень показал рукой. — В нем раньше был магазин. Под домом — подвал. В нем есть выход в соседний двор. Хозяин того двора пристроил крышу над тем выходом и сделал из него погреб. В том дворе всего три немца. Оттуда, я знаю, тоже хороший выход есть.
— Пойдем посмотрим, — встал на ноги Жежеря.
Когда настала ночь, бойцы Жежериного взвода через подвал пробрались в соседний двор, двумя гранатами уложили троих фашистских солдат и без потерь выбрались со двора. Но когда перебегали улицу, фашисты заметили их, открыли огонь из автоматов. Посреди улицы упал Добреля, кто-то из бойцов подхватил его и взвалил себе на плечи…
Оторвавшись от преследователей, взвод собрался в саду. Добрелю положили на траву. Над ним склонились Бессараб, Печерский и Фастовец. Подошел Андрей, спросил встревоженно:
— Куда ранен?
— В спину, — ответил Аркадий. — Вошла, видимо, вся очередь.
Жежеря опустился на колени, взял руку Матвея. Она была в липкой теплой крови. В горле у Матвея клокотало и хрипело, он бредил, из его уст вылетали слова:
— Хлопцы… Бей гадов!… Бей гадов!… Тася!… Вернусь… Мы… в Днепре их… утопим… Хлопцы, слева заходят… Огонь!..
— Перевязать надо, — глухо, сквозь зубы проговорил Андрей.
— Не поможет… — покачал головой Печерский.
Жежеря встал, снял пилотку и, неся ее в руках, отошел в сторону.
«Вот и не стало тебя, мой верный друг! — в отчаянии подумал Жежеря. — Только вчера говорили с тобой о том, для чего мы родились… Ты будто предчувствовал свою гибель… Если бы я знал, что это произойдет так скоро. Прости меня, Матюша. Прости и прощай…» Он боялся, что у него вот-вот хлынут слезы. Но слез не было, В груди все одеревенело…
Там же, на краю садика, саперными лопатками выкопали неглубокую могилу и похоронили Добрелю.
Пробираясь в густой темноте, огибая северную окраину поселка, взвод вышел в степь и перед рассветом соединился с дивизионом. Утром дивизион перешел в наступление и оттеснил гитлеровцев к центру селения Мануйловка. Местные жители помогали курсантам, чем могли. Особенную смелость и смекалку проявил тот самый кареглазый паренек, который вывел из окружения взвод Жежери, — Вася Поддубец. Он ни в чем не уступал опытным и быстрым бойцам: подносил патроны, собирал немецкое оружие и боеприпасы, ходил в разведку, выносил из-под огня раненых.
Однажды во время жаркой стычки Жежеря, перезаряжая винтовку, взглянул в сторону и увидел, как чуть поодаль женщина в темно-синей стеганке и в каске прислонила к полуразрушенной стене раненого бойца и силится взять его к себе на плечи. Долго рассматривать ее Андрей не мог — как раз отбивали атаку, но стеганка, которая была на Лане, запомнилась ему. Неужели она? Позже Андрей увидел ее уже в другом дворе, неподалеку от горящего дома, — она перевязывала раненого. Когда взгляды их встретились, Жежеря улыбнулся ей, а Лана, озабоченная и грустная, лишь кивнула ему.
Часто потом всплывала в памяти эта тяжелая картина: остановившись, в зените сияет солнце, с треском горит деревянный дом, а Лана, примяв коленями густой спорыш, склонилась над раненым бойцом и белым бинтом перевязывает ему обнаженное окровавленное плечо…
Она не знала ни страха, ни усталости. Как позднее сказал лейтенант Стаецкий, Лукаш за двое суток вынесла с поля боя свыше ста раненых бойцов.
Только в конце третьего дня курсантский дивизион выбил немцев из Мануйловки. И роту Стаецкого перебросили на подмогу бойцам, блокировавшим немецких автоматчиков на заводе «Профинтерн». Сюда же подошла и батарея минометчиков. Ознакомившись с обстановкой, Стаецкий поручил Жежере атаковать врага с тыла, а сам ударил со стороны главных ворот. Перед атакой территорию завода обстреляли из минометов. Генерал Малинский сдержал свое слово: на другой же день прислал поддержку курсантам — один стрелковый полк, а затем и стрелковую дивизию.