— У меня свой паек есть, — сказал Михайло. — Немножко и сала приберег. Рюкзак мой большой и тяжелый, однако не все в нем съедобное. Привез тебе, Вася, махорку, — правда, ночью, когда блуждал по городу и до бесчувствия устал, хотел было вытряхнуть ее на землю.
— Махорку? Вытряхнуть? С ума сошел! — вопил Василь. — Сколько ее у тебя?.
— Пачек тридцать наберется.
— Что?.. Тридцать пачек! Да это же ценнейшее сокровище! — потрясал руками над головой Василь. — Дай скорее хоть на цигарку — закурю на радостях.
За окном уже было совсем светло. Михайло окинул взглядом узкую продолговатую комнату. Стены голые, койка застелена старым, еще лесняковским прохудившимся одеялом, у окна — маленький, покрытый газетой стол, две табуретки. К тому же в этой убогой комнате сыро и прохладно.
Галина оделась и уже стояла у двери. Она, так же как Василь, исхудала.
— Вы здесь без меня все интересное перескажете друг другу, а я не услышу, — сказала она и добавила: — Не будьте слишком жадными — что-то и для меня оставьте. Я мигом туда и — назад.
Галина притворила за собой дверь, и Василь только сейчас придвинул к брату табуретку, а сам сел на кровать и закурил. Михайло спросил:
— Трудно вам здесь?
— Где теперь легко? — ответил вопросом Василь. — Война!.. У нас на заводе люди полуголодные работают, а бывает, что и по две смены из цехов не выходят. Случаются и обмороки на рабочем месте. Но — держатся. Каждый понимает — все надо отдать фронту. К нам прямо с передовой приезжают танкисты — получать машины, от них узнаем обо всем… Приезжают и настаивают: побольше, мол, давайте боевой техники — танков, самолетов, пушек. Гитлеровским ордам голыми руками хребет не сломаешь. А нам-то каково! Ведь это не так просто: все цеха демонтировать, перевезти, здесь смонтировать в малоприспособленных помещениях, еще и новые построить. Рабочих рук — только подавай. Всех накормить надо. А село оголено — мужчины, основная рабочая сила, пошли на фронт. Трудно, очень трудно. А что поделаешь? Надо все вытерпеть, выстоять надо…
— А вы завод свой полностью эвакуировали? — спросил Михайло.
— Понимаешь, мы заранее демонтировать не могли — снаряды изготовляли, авиабомбы, в первые месяцы войны выпуск минометов освоили. С нашей продукцией эшелоны один за одним шли на фронт. А когда немцы вдруг прорвались к Днепровску — мы уже и не надеялись, что успеем вывезти завод. Выручили, говорят, ваши студенты — они больше месяца оборону держали, не пускали фашистов на левый берег Днепра.
Мы демонтируем оборудование, погружаем в эшелоны на станции Павлополь, — продолжал далее Василь. — Завод немцы не бомбили, — видимо, надеялись захватить целым: их войска были совсем близко. Два цеха мы отправили в Копейск, два готовили к отправке в Новосибирск и еще два — в Нижний Тагил. На станции Павлополь скопилось много эшелонов — со снарядами, авиабомбами, гранатами, стояли эшелоны с оборудованием нашего завода, эшелон с горючим, поезд с ранеными. Неподалеку от станции формировалась часть из новобранцев. Немцы заметили это и начали жестоко бомбардировать станцию. Одна авиабомба попала в вагон со снарядами. Завод от станции, как ты помнишь, в трех километрах. Я сидел в своем кабинете в отделе оборудования, когда на станции произошел страшнейший взрыв. А затем, видимо по детонации, начали взрываться снаряды. Возле здания отдела кадров стояла машина «эмка». На моих глазах в нее попал снаряд — от машины ничего не осталось. На станции снаряды попадали в цистерны с горючим. Поверишь? По полцистерны срывало с ходовой части и гигантским языком пламени подбрасывало вверх. Начались пожары, люди с криками бежали, спасаясь от огня, бежали лесом до самых Кочережек, что в семи, километрах от города, а вокруг них рвались и рвались снаряды. И новобранцев немало погибло в лесу. Этот ад бушевал на станции с утра и до поздней ночи. То, что мы там позднее увидели, словами передать невозможно. Черные, обгорелые остовы домов и вагонов, на телефонных и телеграфных проводах, на ветвях деревьев — окровавленные лохмотья…
Наморщив лоб и уставившись взглядом в пол, Василь так энергично задымил самокруткой, что табак начал потрескивать. Медленно выпуская изо рта дым, продолжал:
— Наши люди из этого огненного смерча успели выхватить свои эшелоны с оборудованием. А потом нас и в дороге бомбили — человек двадцать похоронили мы в курских степях. Прибыли в Копейск — есть тут такой городок, в двадцати километрах от Челябинска. Там угольные копи, потому и Копейск. Здесь, на новом месте, монтировали наш завод. Мы прибыли с опозданием, штаты в цехах, которые монтировались, уже были заполнены. Это меня обрадовало: поехал в Челябинск, в горвоенкомат, стал проситься на фронт. А там говорят: не имеем права, вас, как специалиста, забронировал Челябинский завод боеприпасов. Рекомендуем незамедлительно идти к ним. Пришлось приступить к работе. Вскоре приехали ижорские специалисты по производству танков. ЧТЗ выделил два цеха, да еще два новых оборудовали, начали изготовлять отдельные узлы для тяжелых танков — ИС и КВ. Отправляем их на ЧТЗ. Там выпускают ходовую часть, собирают, устанавливают вооружение, передают экипажам и — на запад. Конечно, наша работа ответственная, важная, но я все же добиваюсь посылки на фронт.