Михайлу не трудно было понять брата, однако не верилось, что желание Василя сбудется. Вспомнился отъезд в Ленинград, встреча в Павлополе с братом и Галиной. Она, как легко было заметить, была тяжелой. Михайло даже сказал что-то по этому поводу, а Василь сострил: «Ждем нового пополнения, заверяет, что будет моряк».
Сейчас Михайло с нескрываемой тревогой спросил:
— Что-то ребенка вашего не вижу. Не эвакуация ли виновата?
Василь покачал головой и горестно сказал:
— В эвакуацию обошлось, но все равно ребенок стал жертвой войны.
Он дважды глубоко затянулся дымом, погасил недокурок и каким-то глуховатым голосом продолжал:
— Уже здесь, в Челябинске, Галина родила мальчика — славненького такого, полного. Родила зимой, а холода были свирепые, морозы до сорока пяти градусов доходили. Ветер насквозь продувал наш деревянный барак. Смастерил я нашему Володе — мы мальчика Владимиром назвали — зыбку, поставили у печки, выложили всякими теплыми вещами, какие только у нас были, но это не помогло. На шестнадцатый день Володя простудился, началось воспаление легких и… спасти не удалось.
Михайло молчал. Замолчал и Василь. После паузы брат сказал:
— Хорошо, что ты при Гале не спросил о нем, она до сих пор считает себя виноватой в его смерти. Но кто тут виноват? Война… Весной мы цветы на его могилке посадили…
В это время вошла Галина, и Василь запнулся на полуслове. Она окинула братьев быстрым взглядом и, снимая пальто и платок, весело проговорила:
— Что это вы заскучали? Сидите, как на похоронах.
Василь пристально посмотрел на брата, потом на жену и тихо сказал:
— Да мы… так… вспомнили…
— Вижу, Вася, что ты еще не покормил брата… Ну, я сейчас чай заварю, суп приготовлю.
Михайло развязал вещмешок, начал выкладывать содержимое на стол.
— Ты не очень-то раскошеливайся, — поучительно сказал Василь. — Дорога твоя неблизкая.
— А продаттестат зачем? — подбадривающе ответил Михайло.
И за завтраком, и после, пока Галина мыла посуду, и во время прогулки по Челябинску они говорили об Украине, вспоминали дни своего детства, Сухаревку, Павлополь, Днепровск. И вспоминались им прежде всего приятные, наполненные солнечным светом и радостями дни. Всякие трудности и печали, пережитые ими, отходили куда-то в дальние уголки памяти, и лишь изредка возникали в их воображении, приглушенные тревогой и грустью. Но война и судьба родных, оказавшихся на оккупированной врагом территории, болью отзывались в их сердцах.
— Перед нашей эвакуацией мы получили письмо из дома, — сказал Василь. — Мама писала, что тяжело заболел отец. Что-то у него с желудком и почками произошло. Ты знаешь, Мишко, отец очень давно жаловался на боли в желудке. Олеся наша — она же после десятого класса жила у нас, работала в отделе кадров нашего завода — хотела эвакуироваться с заводом. Но как узнала о болезни отца — решительно отказалась. Мне и настаивать было неудобно. А когда немцы разбомбили станцию Павлополь, и до ночи там раздавались взрывы, и люди бежали, спасаясь от смерти, — мы на следующий день начали грузиться в эшелон, а Олеси не было. Бегал я по всему Павлополю и нигде не нашел ее. Страшно подумать, что она могла погибнуть в том столпотворении.
— Да что ты говоришь? — прервал брата Михайло. — Я же получил от нее письмо. Еще в Энгельсе. Она его написала на мой прежний адрес, а оттуда переправили мне. Сухаревка уже давно была захвачена немцами, уже настала поздняя осень, у нас даже снег выпал. И вдруг — письмо от Олеси. Я так обрадовался, подумал, что она тоже эвакуировалась. Вскрыл конверт, а там письма, не только Олесей, но отцом и матерью написаны. Прочитав их, понял, что писали они уже после вашего отъезда. Так что, Вася, в том огненном водовороте она не погибла. Писала, что поздней ночью из Кочережек пришла в Павлополь, на вашу квартиру, дверь которой была распахнута настежь. Она переступила порог и очутилась в пустой комнате. Голые стены, голые койки. Олеся поняла, что вы уехали на восток. Упала она тогда на проволочную сетку и рыдала, пока не заснула. Проснулась еще ночью и дрожала от страха одна в пустой квартире. Потом пошла на завод — последние заводчане уезжали на грузовиках. С ними Олеся приехала на Донбасс, а оттуда добралась до Сухаревки.