— Надо пробиться. Иначе… — начала было она и умолкла.
— Хорошо, — согласился Зиновий. — Обстановка покажет. Прикроем огнем. По телефону попрошу комбата, чтобы они тоже подсобили…
Зиновий посмотрел на Лукаш: как она изменилась за время войны! Себя со стороны не видно, а вот по ней можно судить и о себе… А ведь совсем недавно видел ее в Донбассе, когда все надеялись на наступление наших войск и никто не думал, что придется отступать с такими тяжелыми оборонительными боями. Светлана в те дни вернулась из госпиталя, где лечила раненую ногу. Вернулась веселой и счастливой. Зиновий даже поинтересовался причиной такого хорошего настроения. Она рассказала ему, что муж ее жив и недавно разыскал ее. В госпитале она получила от него несколько писем. «Представь, Зинь: я, выходит, по-настоящему не знала его как человека, — восторженно говорила Лукаш. — Письма его такие хорошие! Столько в них нежности, ласки, искреннейшей теплоты! Не могу простить себе, что была порою несправедлива к нему. Теперь, Зинь, я не одинока на свете. До сих пор мне было все равно — убьют меня или жива останусь, а теперь хочу жить. Вернемся с войны, и я своего Ваню буду так любить, так любить!.. — И рассмеялась. — Как ты свою Веру…»
Сейчас она была сурова и молчалива.
Ночью ей не пришлось ползти с Корниловым — он скончался… А наутро бой разгорелся с новой силой. Немцы атаковали высоту с трех сторон. Впереди шли танки и бронетранспортеры, под их прикрытием, непрерывно стреляя, ползли вверх по склонам вражеские автоматчики. Наша полковая артиллерия поддерживала взвод Радича, вступили в бой и КВ. Но ряды защитников Безымянной высоты все более редели. К полудню осталось менее половины бойцов. Осколком мины ранило и младшего политрука Баграмова. Он лежал в землянке без сознания.
— Держитесь, друзья! — обращался лейтенант к своим бойцам. — Фашисты уже выдыхаются. Посмотрите, скольких мы уложили. Не будут же они без конца гнать своих вояк на верную смерть.
Зиновий говорил, а патроны были на исходе, осталось всего четыре гранаты. Попытки доставить им боеприпасы не удавались — немцы непрерывно бомбили наш передний край и держали под плотным прицельным огнем узкий проход к Безымянной.
В тяжелых боях проходил и третий день. Озверев от неудач, гитлеровцы, казалось, решили сровнять с землей эту высоту. Более двадцати пикирующих бомбардировщиков начали наносить по высоте бомбовые удары. Сотни фугасок падали на маленький кусочек земли. Дым и пыль окутали высоту черной тучей, которую, словно молнии, прорезали вспышки разрывов. После бомбардировки вражеская пехота снова поднялась в атаку.
«До ночи не продержимся, — нечем, — думал Радич. — Выход один — вызывать огонь на себя». Он сказал об этом бойцам, и Лана высказалась за всех: «Проси, Зинь, пусть ударят «катюши». Радич бросился к телефону, но связь во время бомбежек прервалась. Положив трубку, лейтенант стоял в размышлении: связист лежал раненый. В это время к взводному подбежал боец. Зиновий не сразу узнал его: тоненький, весь в грязи, только глаза блестят, — это был Гриша Осадчий.
— Разрешите мне восстановить связь, — проговорил он.
— А сможешь? — только спросил Радич.
— Постараюсь, — ответил боец.
— Тогда действуй! — распорядился лейтенант.
Выбравшись из окопа, Гриша, пропуская через правую руку провод, припадая всем телом к земле, быстро пополз в сторону своих. Фашисты заметили его, дали несколько очередей из пулемета, а потом начали обстреливать минами. Зиновий пристально следил за ним, глядя в бинокль. Вот у Гриши бессильно обвисла левая рука, и рукав начала заливать кровь. Осадчий медленно, но все же полз вперед. Вот он припал лицом к траве и замер на месте. В ту же секунду Лукаш радостно воскликнула:
— Есть связь!
— Молодец Гриша!
Как потом выяснилось, Осадчий зубами соединил концы перебитого провода…
Схватив трубку, Радйч коротко доложил комбату обстановку и попросил ударить по Безымянной из «катюш».
От уничтожающего удара полегло много фашистских солдат. Контратака врага была сорвана. Настало затишье. Гриша вернулся на высоту, и Лана перевязала ему раненую руку.
Комбат просил Радича продержаться до ночи, когда можно будет прислать подкрепление.
— Будем держаться до последнего патрона. Нас осталось пятеро.
Оставив вместо себя Воловика, Зиновий пополз по восточному склону, чтобы подобрать брошенные немцами автоматы. Замаскировавшиеся фашисты разгадали его намерение и ударили из минометов. Яркая вспышка и гаснущее предзакатное солнце — это все, что Радич запомнил, теряя сознание.