Поездом доехали до Камышина, дальше по левому берегу Волги на попутных грузовиках добрались почти до Сталинграда. Там пожали руки своим четырем товарищам, которые оставались здесь, и поехали дальше. Километров через восемьдесят снова разделились на две группы. Одна из них, возглавляемая Евгением Коровиным, в которой был и Лесняк, поехала на запад, на поиски штаба Юго-Западного фронта. И чем дальше они продвигались, тем суровее становились их лица, а сами — более сосредоточенными и молчаливыми. Перед их глазами громоздились одни за другими черные, страшные развалины городов и сел. Всюду виднелась занесенная снегом разбитая техника — вражеские танки, пушки, автомашины. Колонны буксующих машин пробивали себе дороги в степной снежной целине. Бросались в глаза наспех сколоченные деревянные обелиски с надписями: «Здесь похоронен гвардии…», «Вечная слава вам, герои…»
Над машиной, в которой ехали военкоры, иногда нависали немецкие истребители, обстреливали из пулеметов. Шофер, вырываясь из-под огня, бросал машину из стороны в сторону, выписывая на снегу зигзаги и петли.
И вновь густая тишина над степью. Кое-где вдоль дорог лежали застывшие на морозе трупы гитлеровских вояк.
…В штаб фронта прибыли к вечеру. В политуправлении фронта подтвердили, что тихоокеанцев и приморцев на их фронте довольно много и что воюют они действительно хорошо. Затем каждого из корреспондентов прикомандировали к редакциям газет — фронтовой или армейской.
Так началась их фронтовая жизнь.
XI
Лесняк, прибывший в 3-ю гвардейскую армию генерала Лелюшенко, быстро перезнакомился с журналистами армейской газеты «Боевой товарищ» и с некоторыми из них выезжал на передовые позиции бригад и полков.
Армия стремительно наступала, делая большие переходы. Колонны окрашенных в белую краску «тридцатьчетверок», вздымая снежную пыль, рвались вперед. Тягачи волокли за собой тяжелые орудия, лошади, впряженные в подводы с боеприпасами, двигались медленно, проваливаясь в снег, выбиваясь из сил. Некоторые из них падали — приходилось поднимать. У каждого бойца — нелегкая ноша: пулеметы, разобранные минометы, противотанковые ружья, по полтора боекомплекта патронов, у одного — пять-шесть мин, у другого — моток телеграфного провода. Сухой, колючий морозный ветер обжигал лицо, бил в глаза, перехватывал дыхание. Продвижение затрудняли глубокие сугробы, снежные заносы. Над белыми дублеными полушубками клубился пар. Люди тяжело и хрипловато дышали.
Михайло шел в голове колонны батальона морской пехоты. Здесь его познакомили с тихоокеанцем Ильей Дорошенко — плечистым матросом с суровым, обветренным, немного грубоватым лицом, с вдумчивыми серыми глазами. Лесняка заинтересовала его биография. Выяснилось, что Дорошенко — донбассовец, родом из Дружковки, перед войной начал свою службу на Тихоокеанском флоте. В сорок первом принимал участие в переходе группы кораблей из Владивостока на Северный флот и почти год воевал в Заполярье. В последние месяцы сорок второго там было относительно спокойно. Фашистские войска, пытавшиеся захватить Мурманск, были отброшены, и его защитники прочно удерживали свои позиции. Когда на территории Архангельской области началось формирование батальона морской пехоты, в него, вместе со многими донбассовцами, был зачислен и Дорошенко. Так случилось, что батальон влился в состав стрелковой бригады в армии Лелюшенко. Моряков здесь переодели в армейскую форму, но они оставили при себе тельняшки, а также бескозырки, которые носили пока в своих вещмешках.
Илья с большим интересом расспрашивал Михайла о Владивостоке, говорил, что ему в Заполярье очень часто снилась бухта Золотой Рог, красавцы корабли на рейде, освещенные ярким утренним солнцем. Михайло уговорил Илью Дорошенко, чтобы тот на первом же привале написал несколько слов, обращенных к его друзьям-тихоокеанцам. Эти слова Лесняк внесет в текст своей первой фронтовой корреспонденции.
Батальон получил задание выбить немцев из хутора Ежачего, который был уже недалеко. Разведка донесла, что на окраине хутора и в самом хуторе — сильные вражеские укрепления. Не доходя полтора километра до хутора, роты батальона рассредоточились и, когда сгустились сумерки, начали окапываться. В небольшой лесополосе занял позицию взвод, в котором находился Дорошенко. Вместе с ним Михайло успел уже вырыть в снегу окоп почти до пояса, но глубже им зарыться не дали — немцы обнаружили батальон и тут же выпустили по нему несколько снарядов.