Первая же ночь на новом месте принесла с собой жестокие мучения. Еще вечером, когда Лесняк, вернувшись из столовой и опустив светомаскировочные шторы, сел к столу, чтобы по привычке почитать перед сном, в углу комнаты, под полом, заскребла крыса. Сперва робко, а потом с каким-то остервенелым упорством начала грызть дерево, стремясь, видимо, прогрызть нору. Михайло почувствовал, как на его голове зашевелились волосы. Он с детства боялся лягушек, мышей и крыс. Они пробирались к ним в хату, в холодную темную комнату, где были засеки с зерном и мукой. В засеку с мукой мать обычно прятала узелок с сушеными вишнями, сберегая их таким образом для рождественского взвара. Маленькому Михайлику однажды очень захотелось поесть вишен, и он решил тайком взять горсточку. И когда дома никого не было, он вошел в эту комнату, поднял крышку засека и обмер от страха — из муки на пол выпрыгнула огромная крыса. Мальчик опрометью бросился бежать. Он долго еще дрожал от страха. С тех пор мать никакими силами не могла заставить его пойти в темную комнату. Лишь только услышит малейший шелест в соломе или в сене, заскребет ли под полом какой-либо грызун, у мальчика холодок пробегал по спине. Это чувство осталось у него на всю жизнь. И сейчас, когда он услыхал, что в его комнату настойчиво ломится отвратительная гостья, Михайло бросился в тот угол и затопал ногами. Под полом утихло. Но стоило ему вернуться к столу и склониться над книгой, как в углу снова начинала скрестись крыса. Он снова и снова вскакивал, бежал в угол и топал, топал… Сосредоточиться не мог и, отложив книгу, раздраженный ходил по комнате. Дом был старый, половицы рассохлись и отчаянно скрипели. Это скрип, вероятно, и разогнал грызунов. Наконец настала тишина, и Михайло, быстро раздевшись, юркнул под одеяло.
Проснулся он среди ночи, напрягая слух, пытаясь спросонок понять, что происходит в комнате. То у дверей, то у него под койкой слышна была глухая возня, писк. Только когда со стола на стул с фанерным сиденьем что-то тяжело шлепнулось, до его сознания дошло: «Крысы!»
Михайло едва удержался от того, чтобы не закричать, потом замер, горячечно соображая, каким образом спасаться. И, как назло, он совсем недавно прочитал, что царь отдал в солдаты Александра Полежаева за вольнодумные стихи. Когда поэт умер, его тело бросили в подвал, где крысы погрызли ему уши и нос. Это породило в воображении Лесняка страшную картину: вот-вот крысы бросятся на него и он не сможет отбиться от них.
Не помня себя, Лесняк привстал на койке, дотянулся рукой до книг, лежавших на столе, и начал швырять их на пол. Крысы запищали еще громче и шарахнулись во все стороны. Михайло одну за другой брал книги и бросал их в темноту. Утирая ладонью с лица холодный пот, он прислушался. Было тихо. Только сердце бешено колотилось и все его тело дрожало. Надо включить свет, но боязно опустить на пол ноги. Наконец он нащупал на столе коробку спичек и зажег одну. Быстро сунул ноги в ботинки, повернул выключатель. Набросив шинель на плечи, собрал с пола книги, сел к столу и посмотрел на часы. «Вот твари! — подумал Лесняк. — У меня в комнате — ни крошки съестного, а они до трех часов ночи мне спать не давали».
Время от времени, прохаживаясь по комнате, чтобы скрипом половиц пугать крыс, снова подходил к столу и пытался читать. Перед рассветом, когда в доме начали хлопать то одни, то другие двери и послышались шаги проснувшихся жильцов, Лесняк лег в постель и заснул. Проснулся, когда солнце было уже довольно высоко. Пока брился и одевался, опоздал на завтрак. Побежал в штаб полка. Майор Самойлов встретил его словами:
— Видимо, на новом месте хорошо спится, что запоздали?
— Прошу прощения, товарищ майор, — смутился Лесняк. — Но… Крысы не давали спать. Только перед рассветом заснул… Там же сотни крыс!
Майор рассмеялся:
— Так уж и сотни! Правда, там их много, но никто не считал. Я живу в соседнем с вашим домом, таком же деревянном и старом. Думаю, в нашем этого добра тоже не меньше. Но — вам-то что? Однажды в разговоре с лейтенантом Коровиным из «Боевой вахты» я узнал, вы на фронте, на передовой, чувствовали себя как рыба в воде. Неужели крыс испугались? — И уже серьезно добавил: — На первых порах они у меня тоже в печенках сидели, но постепенно привык и теперь не обращаю на них внимания.