Моряки оживились, послышались шутки:
— Вот это девушка!
— Ух и хороша смугляночка!
Те, кто уже успел отхлебнуть из кувшина, причмокивали, расхваливая: и холодна, и на вкус хороша.
Командир отряда спросил женщину, как ее зовут. Она, смущаясь, тихо проговорила, что зовут ее Чо Окхи, что она замужем, у нее маленький сын, а муж вот уже два года находится в партизанском отряде — воюет против японских захватчиков.
И вдруг грузчик Ким разволновался, на глазах у него появились слезы. Несколько раз он повторил:
— Чо! Чо!
И начал быстро рассказывать, что у него была дочка и звали ее тоже Чо. Японские оккупанты обещали корейцам «райскую жизнь под опекунством богини Аматерасу», в газетах писали, что они сделают Корею «счастливым полуостровом», а сами обирали ее как хотели, наживались на всем. Здесь, в Расине, как и в других местах, у них действовало специальное акционерное общество «Гейша». Оно обеспечивало гейшами не только рестораны, но и офицерские клубы, пароходы, яхты и даже частных лиц на дому. Публичные дома сперва создавали для японских офицеров, а позднее их могли посещать все японцы, платившие за вход. В публичные дома насильно отбирали красивых кореянок. Попала туда и шестнадцатилетняя дочь Кима. Одному из офицеров она чем-то не угодила, и он застрелил ее.
— Ай, ай!.. — с болью восклицал Ким, и слезы текли по его лицу. — Сколько горя мы натерпелись! Сколько горя!.. В каждом доме — тяжкое горе и черная нужда… Спасибо вам, спасители наши! Мы давно знали, что на севере живет великий наш друг. Мы с нетерпением ждали вас…
Слушая рассказ Кима, десантники хмурились и сжимали кулаки, приговаривая: «И немецкий фашист, и японский самурай — одна собака!»
Только десантники попрощались с корейцами, поблагодарив за воду Чо, как трое матросов Кириллова привели четырех японских офицеров и двух солдат, которых под расписку передали Леонтьеву для отправки в штаб разведотдела флота: там их показания будут нужны.
После этого отряд Леонтьева погрузился на катера, взявшие курс на Владивосток.
Проходя мимо порта Юки, видели, как в нескольких местах над домами чуть колыхались на тихом ветру красные флаги.
«Интересно было бы пожить там недельку, поговорить с людьми, посмотреть, как входит жизнь в нормальную колею», — подумал Михайло. Десантники еще не знали, что в порту Юки уже высадился батальон морской пехоты, что туда уже прибыли корабли для постоянного базирования, а большие транспортные суда доставили артиллерийские, стрелковые и инженерные подразделения. Не знал Михайло, что там уже были и два зенитных дивизиона, одним из которых командовал подполковник Мякишев.
XXI
Не успели катера пришвартоваться к причалам Русского острова, как разведчики начали спрыгивать на землю. Некоторые из последних сил брели к своей казарме, иные, отойдя немного от берега, падали на землю и мгновенно засыпали.
Еще на переходе, спустившись в матросский кубрик, Михайло достал лист бумаги из полевой сумки и принялся писать корреспонденцию для флотской газеты. С горем пополам (катер основательно покачивало) он дописал заметку и, думая, каким путем ее отослать в редакцию, подошел к группе офицеров, встречавших десантников. Среди них увидел инструктора политуправления по печати. Инструктор поздравил его с благополучным возвращением и сказал, что политуправление создало резерв политработников для обеспечения политработой десантных операций. Этим и объясняется его появление здесь, на острове. Лесняк поинтересовался, где сейчас Григорий Коновалов. Взгляд инструктора потеплел, и он с особой почтительностью сказал:
— О, Григорий Иванович выкуривает самураев из Южного Сахалина. — И тут же, будто между прочим, добавил: — Кстати, если хотите снова отправиться с десантом — на рассвете будьте здесь.
К ним торопливым шагом подошел вездесущий Голубенко, поздоровался и скороговоркой произнес:
— Идем скорее искать оказию, нас ждут в редакции с материалами. Уже небось и косточки наши перемыли. А мне еще надо проявить и закрепить. Там, правда, помощники есть…
— Ты знаешь, я не поеду, — решительно сказал Лесняк. — Меня могут оставить в редакции, а здесь к утру назревает новое дело. Прошу тебя, Андрей, отвези корреспонденцию и передай письмо жене. В редакции скажи, что я замотался, словом, придумай что-нибудь.
— Все ясно, — подмигнул ему Андрей. — Ты мне все больше нравишься. Если так пойдет и дальше, из тебя выйдет настоящий моряк. Давай твой гениальный опус о нашей блестящей одиссее и письмо давай, но не думай, что я завтра отстану от тебя. — И сострил: — В случае чего попрошу подлодку у адмирала Юмашева и вас все равно догоню.