Со временем это изменилось. Люди, наделенные даром, пусть даже и жившие в безопасности, где-нибудь в лесах, были все же неимоверно одиноки. Они искали кого-то, подобного им, кого-то, кто смог бы их понять, - ведь многие не понимали, что поцелованы самими небесами, принимая самих себя за аномальных уродов.
Так маги постепенно начали объединяться. А со временем осознали, что их необычность, - великая сила, которую они вполне могли объединить, - и тогда достигли бы величайших высот, оказавшись уже не на отшибе, а у самой вершины власти.
Они соединяли свои таланты, делились опытом, развивали свою силу, - и постепенно перестали опасаться обыкновенных людей. По-прежнему им приходилось притворяться и прятать свои способности, - но теперь вовсе не из страха, что их будут преследовать, - просто совершенно незачем другим об этом знать. Так создались мощнейшие объединения, появились ранги, школы, правители, - маги стали единым механизмом, взаимно дополняя друг друга и достигая своих общих целей.
Да, многие годы прошли, прежде чем все так устроилось. И все же Аллан иногда мечтал о романтике былых времен, - когда нет другого закона, кроме собственной воли, нет никаких правил, а каждый маг был полностью свободен, - и плевать ему на общие цели, он мог жить так, как подсказывало ему собственное сердце.
Теперь же закон магов был строг, - и даже слишком. Отступников казнили или изгоняли. И ни один из них не задумывался о том, чего же хочет он сам.
Лежащий перед ним город открывал свободу. Пусть даже на несколько лет, - но он мог себе позволить побыть одиночкой, почти изгнанником, не потеряв при этом ранга и привилегий. Утренний воздух города был для него воздухом свободы, которой, вполне возможно, больше никогда не будет, - став Великим он станет действовать лишь в интересах общих целей магов.
Он жадно вдохнул этот воздух, подставив лицо ласковому утреннему солнцу. Никто не будет от него ничего требовать, никто не прочитает его мыслей, - можно побыть собой, настоящим, сбросив с себя щит непроницаемости, на удержание которого уходило так много сил, но который был жизненно необходим в его родной среде.
Эта свобода щекотала ему ноздри. Она влекла и манила. Он предвкушал ее, как охотник предвкушает добычу, - спокойно, собранно, с азартом и волнением одновременно. И этой свободой он собирался насладиться сполна.
Вытянув руки вверх, он рассмеялся. Как же здорово, когда ты ничем не ограничен!
3.Глава 2. Средство от невезения
* * *
- Как?! Нежели уволил? – Лара смотрела на заплаканное лицо подруги. У нее уже закончились все салфетки в пачке, - но этот поток слез, похоже, был покруче Ниагарского водопада, - во всяком случае, остановить его никак не удавалось. Хорошо хоть, она поняла причину, - битый час перед этим Майя только всхлипывала и громко сморкалась, а ее лепет было никак не разобрать.
- Уволииииил! – подтвердила она, на секунду оторвав от глаз салфетку, и снова разревелась.
- Точно? Майя, может, ты чего-нибудь не поняла? Может, - только угрожал уволить, - мой вон орет каждый раз так, что вот-вот, и кишки из него полезут, - и все из-за каких-то мелочей. То сахар ему в кофе не размешали, - прикинь, он даже вчера вылил его на новенький ковер, да еще топтаться ногами начал, то бумаги распечатали, а краска в принтере размазалась, - вообще все порвал на мелкие кусочки и обещал, что всех сейчас ими накормит, а сегодня, - вообще жуть, – телефон из окна выбросил, - вчера сам попросил, – ну, как, попросил, как умеет только он, эксклюзивно, - чтобы мелодию ему новую на звонки поставили, а сегодня у него, видишь ли, важная сделка сорвалась, потому что он не узнал собственный звонок, - ну, и, конечно, крупный заказчик решил, что его игнорируют и послал директора куда подальше по стационарному. Специально позвонил, чтобы послать, - Лара кровожадно улыбнулась, - такой поворот в отношении директора радовал всех в офисе целый день, все просто мечтали однажды поступить так же, - и многие так и поступят, сразу же, как только найдут работу получше. Лара и сама об этом мечтала, даже во сне видела, как выходит из роскошной машины, заходит в офис и смачно, при всех посылает старого самодура. – И каждый раз орет, что все уволены, - что совершенно не мешает выходить нам на работу каждый день.