— Изабель. Изабель Вульф.
Она открывает последнюю страницу и делает пометку, потом указывает на женщин с коробкой:
— Они дадут вам две звезды. Одну, чтобы приколоть, а вторую, чтобы пустить в пруд.
Я уже протягиваю руку за звездой, когда вижу ту, что приколота у нее на пальто. «Уильям, 7.19.98».
— Ох, — вырывается у меня.
Женщина трогает звезду.
— Я уже давно участвую в этих прогулках, — говорит она.
— Нет, дело не в этом… Просто… так зовут моего пасынка.
Она улыбается.
— Красивое имя.
— Да.
Женщина гладит звезду, будто это мягкие детские волосы.
— Так звали моего дедушку. Уильяма назвали в его честь. Впрочем, мы звали его Билли. Уильям — слишком взрослое имя для такого малыша.
— А как… впрочем, не мое дело.
— Ничего страшного, спрашивайте. Люди здесь любят поговорить о своих детях. Для большинства из нас это единственная возможность. Билли умер от СВДС.
— Изабель тоже.
Она склоняется ко мне так, чтобы шепота не было слышно.
— Просто ужасно терять их таким образом. Смерть ребенка в любом случае ужасна, но внезапная смерть — самое худшее. В ней есть какая-то загадка. Никто не знает, почему так случается.
Я вздрагиваю, услышав это соблазнительное тайное признание, и как можно спокойнее спрашиваю:
— У вас есть еще дети?
Судя по всему, она обижена тем, что я отклонила ее доверие.
— Конечно. Билли — наш второй ребенок, и после него у нас родилось еще двое. Всего у меня четверо детей. Четверо — считая Билли. Живых — трое. А теперь, пожалуй, я займусь делом. Скоро начнется Марш. И не забудьте взять свечку для каждого члена своей семьи.
Я держу картонную звезду с именем Изабель и датой рождения. Ее имя выглядит странно без фамилии. Просто Изабель Гринлиф. Как будто Джек вообще здесь ни при чем. Когда мы дали нашей дочери мою фамилию в качестве второго имени, нам даже не пришло в голову, что однажды ее будут называть именно так. Мне не хочется прикалывать эту звезду.
— Эмилия, — окликает меня Джек. — Я встретил твоих родителей.
— Родителей?!
В серых сумерках, крепко держа Уильяма за руку, стоит мой отец, с гордой и застенчивой улыбкой на лице, всем своим видом словно призывая: поглядите, какой я прекрасный, понимающий человек; я подвез свою бывшую жену и сам приехал сюда, чтобы поддержать, как и подобает хорошему дедушке.
Мой отец кажется очень мягким. Он выглядит как супермен в своем цивильном обличье. Он среднего роста и среднего веса, хотя после развода обзавелся брюшком от ресторанной пищи и завтраков в кондитерской. Волосы седые, слегка развеваются над розовым веснушчатым черепом, будто готовы улететь от сильного порыва ветра. Когда отец баллотируется в президенты юридической ассоциации или впервые встречается с друзьями своих детей, он воплощенное дружелюбие. Равно склонен как к приливам хорошего настроения и оптимизма, так и к необъяснимым вспышкам ярости и к депрессии.
— Прости, что опоздали, — оправдывается мама. — Мы понятия не имели, что в воскресенье в эту сторону едет столько машин. Ну и парковка… Ты же знаешь отца, он не в состоянии просто поставить машину. Мы ездили и ездили кругами. Я боялась, что мы вообще все пропустим. — Она тараторит, давая мне время опомниться от изумления. Я удивлена тем, что отец здесь, что они вместе.
— Откуда ты знаешь о Марше памяти? — спрашиваю у папы.
— Я рассказал, — спокойно заявляет Уильям.
Он раскачивает дедушкину руку туда-сюда. Я тоже так делала, когда была маленькой.
— Ты?
— Я недавно звонил, — встревает отец. — Разве Уильям тебе не сказал? Помнится, вы собирались в сосновый питомник.
— Мы не собирались в питомник. Это ты предложил нам туда пойти. Но мы пошли в Рэмбл.
— И к Гарлем-Меер, — зловеще добавляет Уильям. Потом смеется и ныряет у отца под рукой, точно танцует кадриль.
Папа тянет Уильяма обратно и несколько раз крутит на месте. Наверное, они единственные, кто сейчас танцует и смеется, и я мечтаю, чтобы они перестали.
— Уильям рассказал мне о Марше памяти. Когда я узнал, что твоя мать собирается сюда, то подумал: «Старина Гринлиф, ты должен присоединиться к семье. В конце концов, когда ты в последний раз видел, как в парке зажигают фонари?»
— Я тоже это сказал, — кричит Уильям. — Я сказал, что хочу пойти, потому что никогда не видел фонари в парке!
— Ты не хочешь приколоть звезду, детка? — спрашивает мама.