Боюсь, отец прав: я придумала сказку, которая так же нереальна, как и фантазия, за которой гонялся он сам.
Я окружала нашу любовь тайной, чтобы оправдать причиненный ею вред. Чудесная сказка сделала возможным позабыть о принятых решениях и произнесенных клятвах, рожденных детях и доверии. Мы с Джеком предназначены друг для друга, а следовательно, не имели иного выбора, кроме как обрушить шквальный огонь на тех, кто стоял между нами. Мы были обречены это сделать, не по собственному желанию, а по велению свыше. Мы бессильны перед лицом судьбы — а значит, безгрешны.
Но Джек стал отцом до того, как я стала матерью, а значит, он верил в сказки не так легко, как я. Чувство отцовской вины тянуло к земле, и я чувствовала себя воздухоплавателем, который постоянно прибавляет огня и наполняет шар горячим воздухом, чтобы крошечная корзина не теряла высоту. Но шелк порвался, умение меня подвело, и мы рухнули наземь, ломая кости и выворачивая суставы.
Теперь я вижу, что наша жизнь вовсе не глава древнего мистического текста, начертанного Богом. Мы сошлись не по воле рока. Мы любим друг друга так, как и надлежит любить мужчине и женщине. Любовь — это труд и страх, усилия и непонимание. А еще — минуты облегчения. И, разумеется, доверие.
Я собираюсь объяснить это Джеку, сказать, какой должна быть наша любовь, попросить о снисхождении и раскрыть свою душу, но он заговаривает первым:
— Отличные джинсы. У тебя в них классная попка.
— Ты обратил внимание на мою попку?!
— Я всегда обращаю на нее внимание.
Я улыбаюсь и забрасываю ногу ему на колено. Муж обнимает меня и похлопывает по попке, которая так ему нравится.
Нам многое нужно сказать, многое пообещать, за многое извиниться. Но мы молчим. Небо темнеет, эта часть парка освещена только фонарями и светом близлежащих домов.
Потом Джек говорит:
— Пойдем домой. Здесь холодно.
Глава 32
Я жду Уильяма. Для сентября слишком жарко, и я покрываюсь потом, пока стою перед дверью подготовительного класса в Школе этической культуры. Я держусь поодаль от толпы матерей — отчасти потому, что здесь доверяют мачехам не больше, чем в детском саду, и вдобавок я не хочу подвергать опасности свой подарок. Это вещь деликатная, а я не доверяю пятилеткам.
— Эй, сегодня же не среда, — говорит Уильям, когда видит меня.
— Но сегодня твой счастливый день.
— Почему ты не на работе?
— Я взяла отгул.
Элисон устроила меня на работу в апелляционный отдел. Сейчас я зарабатываю тем, что составляю резюме. Когда мой зять и его коллеги не в состоянии убедить присяжных в том, что их юных подопечных нужно вернуть на улицу, я взываю к апелляционному суду. Мне нравится эта работа — и, кажется, она мне подходит. Написание резюме, в конце концов, именно та отрасль права, в которой я преуспела.
— Где Соня?
— Она тоже взяла отгул.
— А это что?
— Гигантское яйцо.
— Я серьезно.
— А на что похоже?
— На катер. Катер с дистанционным управлением.
— Угадал. — Я показываю Уильяму корабль. Это миниатюрный фрегат, с тряпичными парусами и деревянной мачтой. У руля стоит крошечный пират с повязкой на глазу. Корабль стоит почти двести долларов, и он отнюдь не самый дорогой в магазине.
— Пиратский корабль!
— Да. Идем.
— Куда?
— Узнаешь.
— К лодочному пруду?
— В яблочко.
— Ладно, — кивает Уильям. — Только возьму рюкзак и коробку для ленча.
— Лодочный пруд на самом деле называется Оранжерейным, — сообщает Уильям, когда мы опускаем кораблик в застоявшуюся зеленую воду. — Но мало кто об этом знает.
Он уверенно обращается с пультом управления. Я стою поодаль и смотрю на воду. Чуть дальше несколько маленьких мальчиков и девочек карабкаются на статую Алисы и гоняют голубей, которые гадят ей на плечи.
— Отлично. — Уильям подводит корабль к берегу и снова отправляет его на середину пруда.
— Свистать всех вверх, старина! — отзываюсь я.
— Наверх. А не вверх.
— Значит, свистать всех наверх, старина!
Уильям уступает мне пульт, и я стараюсь изо всех сил, но мои круги получаются не такими ровными, и мы оба боимся, что я опрокину судно.
— У тебя классный корабль, Эмилия, — говорит Уильям.
— Я купила его тебе, парень.
— Ты не шутишь? Мне? Потрясающе! — Уильям заставляет корабль описать на воде рискованную восьмерку.