— Да. Мы остановимся, когда завершится последний танец.
Это его руки сделали ее такой смелой. Она открыла глаза и потерлась о него телом, как кошка, требующая ласки.
— Ты знаешь… все это совершенно напрасно.
Его веки опустились, и рука на ее груди затвердела, заставив ее тело извиваться еще сильнее.
Он был прав. Все это представлялось невозможным, однако происходило. В то время как на балу каждый ее взгляд и каждое движение являлись продуктом продуманности и расчета, здесь с ним все было безыскусным, непричесанным, настоящим.
— За пределами этой комнаты невозможно, да. — Она должна была заставить его понять это. — Здесь же я не вижу причины, почему мы не можем…
Но она не договорила, ахнув, когда сквозь ткань платья он сжал ее сосок. Наверно, были еще и другие более острые и приятные ощущения, связанные с интимными органами, но ей не хватало воображения, чтобы это представить.
От напряженного дыхания его грудь тяжело и часто вздымалась. Он поддавался чувствам. Кейт это чувствовала.
— Перейдем на середину комнаты? — Ник поцеловал ее, прежде чем она успела ответить. — Где светлее от луны. Где я смогу видеть выражение твоего лица.
Кейт кивнула. Кровь стучала в висках от триумфа и предвкушения. Отпустив ее, Ник пошел закрыть дверь. Кейт отошла от камина и, обогнув диван, остановилась на призрачной дорожке на ковре, образованной падавшим из окна лунным светом. Доносившаяся до них музыка звучала с неожиданной пронзительностью в своей веселой невинности.
Прежде чем притянуть дверь, Ник повернул дверную ручку, затем медленно вернул ее в прежнее положение, чтобы замок ни единым звуком не нарушил их уединение. Когда он повернулся к Кейт лицом, ее сердце встрепенулось в предвкушении того, что должно произойти. Вся его фигура выражала твердую решимость продолжить то, что начали.
— Не бойся. — Ник приблизился к ней уверенным шагом, как будто они уже проделывали это много раз. — Мы не успеем совершить ничего необратимого, если не поторопимся, а я ненавижу торопиться. Со мной ты в полной безопасности, твое целомудрие и перспективы на будущее не пострадают.
«Я уже пострадала и погибла. Моя репутация безвозвратно испорчена».
— Я знаю, — сказала Кейт. — Я не боюсь.
Он стоял перед ней, обхватив ладонями ее локти. Стоял и смотрел на нее. На ее лицо, на обнаженные плечи и декольте. Затем отступил на шаг назад, чтобы окинуть взглядом всю ее фигуру от головы до пят.
— Ты такая красивая, — произнес он надтреснутым от восхищения голосом.
Притом что Кейт привыкла к мужскому восхищению, от его слов у нее по телу побежали мурашки.
Коснувшись пальцами ее подбородка, он приподнял к себе ее лицо, чтобы заставить посмотреть себе в глаза, потом на короткий миг припал к ее губам своими. Затем поцеловал в щеку и в мочку, потом чуть пониже уха, откуда не спеша начал опускаться вниз по шее, как будто в их распоряжении имелась уйма времени, а не половина заключительного танца.
— Такая красивая, — прошептал он.
Да. Она и вправду была хороша. С его стороны было мудро позволить ей расслабиться, повторяя истину, которая не вызывала у нее сомнений. И как мастерски произнес он эти слова, придав общепризнанному факту новизну и великолепие.
— Ты не снимешь сюртук?
Она нащупала подушечками пальцев его пуговицы. Это даст ему понять, что ей тоже нравится, как он выглядит.
К ее пальцам на пуговицах он присоединил усилия своих пяти. Вторая его рука оставалась на ее плече. Пока совместными усилиями они расстегивали пуговицы, он скользил губами вверх по ее шее к уху, как будто и на короткое время не мог оторваться, чтобы покончить с сюртуком.
Однако ему все же пришлось отвлечься, чтобы вынуть руки из рукавов и сбросить фрак на спинку дивана. Когда он возвращался к Кейт, она остановила его жестом вытянутой руки, чтобы полюбоваться на него в рубашке. Талия, грудь, плечи, вскинутые для объятия руки, простые складки галстука. Подбородок. Рот. Глаза. Все такое знакомое и в то же время незнакомое.
Кейт сделала шаг ему навстречу и перенесла ладонь с его груди к щеке, которую ударила. Она не могла поверить, что сделала это, и в то же время не сожалела о содеянном. Раз это заставило его поцеловать ее.
Ник улыбнулся, как будто угадал ее мысли, и, взяв за запястье, принялся стаскивать с нее перчатку, пока она не собралась в складки, обнажив кожу. Позади него спинкой к ним стоял диван. Ник попятился, потянув Кейт за собой, и сел на спинку дивана.
— Подойди ближе, Кейт, — попросил он и раздвинул ноги, освобождая ей место.