«Ещё бы, – злилась Лиза, – скучно им в родной дыре, а здесь такой цирк». Продолжения не последовало, зеваки разочарованно расходились. Лиза припустила было вперёд. «Постой! – раздался голос КП. – На, приложи пятак, полегчает». «Да пошла ты!» – мысленно отбрила её Лиза. Поднявшись в каморку, она схватила с подоконника медный подсвечник и приложила ко лбу. Посидев так минут десять, Лиза успокоилась и, собрав эскизы, спустилась в кабинет Красиловой. Кабинет, он же репетиционная комната, оказался пуст. «Вот и ладненько», – обрадовалась Лиза, положила на стол папку с эскизами и помчалась к себе. Навстречу ей попалась скудная стайка местных артистов – высокий лысый старик и несколько женщин пенсионного возраста. Они громко разговаривали, то ли от возрастной тугоухости, то ли, подражая профессиональным актёрам.
Лиза долго разглядывала своё бедное чело в маленькое зеркальце, пытаясь определить, будет ли синяк. За этим печальным занятием и застал её Алик.
– Привет! Давно не виделись. Ну-ка, ну-ка, покажись, ты что, плакала? Что случилось?
– Ничего не случилось. Просто ушиблась. Вот рог отращиваю.
– Бедная Лиза! Сидишь одна, горемычная. И пожалеть некому?
– Ага.
– А мы сейчас вылечим Лизу. Я знаю одно хорошее средство.
Он осторожно, как маленькую, погладил её по головке и приложил губы к больному месту. Лиза вздрогнула и начала выдираться из его объятий, но он осторожно прижался к её щеке.
– Дикая ты, Лиза, девица. Это я тебе как врач говорю. Даром что ли два года в медицинский поступал. Ну, как, полегчало?
– Полегчало. Спасибо.
– Это лекарство нужно запить. Чай будешь?
– Да. Только я его не держу, у меня кофе.
– Смотри, что я принёс, – Алик вынул из сумки фарфоровый чайник и красивую жестяную коробку. Лиза смотрела, как он заваривает и разливает по чашкам чай, и вспомнила, что купила сахар. «Нет, – сказал Алик, – будем пить с «Дунькиной радостью». Есть такой студенческий деликатес». Он достал бумажный фунтик и вывалил в блюдце сероватые карамельки, густо обсыпанные сахаром. Свет старой лампы творил чудеса, сгущая тени по углам Лизиной каморки и мягким полукругом падая на стол с нехитрым натюрмортом. Лиза пила чай и думала: «Вот сидят два человека, мало говорят, пьют чай с дешёвыми конфетами и слушают тишину. И никаких слов не нужно, и никакие дела не важны».
Алик проводил Лизу до самого дома. Ну конечно, не мог же он бросить раненного товарища. На прощанье он осторожно поцеловал Лизу в лобик, и это ей страшно понравилось. Полночи лежала она без сна, «перелопачивая» богатый событиями день. Потом ей приснился странный сон, как пошла она в гастроном за чаем, но чай не продавали ни за какие деньги. Как она предлагала вместо денег «Дунькину радость», и все вокруг показывали на неё пальцем, и она, плача от обиды, вышла на улицу, а перед памятником Ленину стоял, заложив за спину руки, Малахольный Сашка и бубнил: «Сердце – не камень. Сердце – не камень». Потом пришёл Алик, взял её за руку и повёл в кафе. Вынырнув из сна, Лиза не сразу поняла, где находится. Приснится же такое, хоть стой, хоть падай! Выпив чаю с Анной Исаевной, Лиза поспешила на работу.
Первым делом Лиза решила зайти к Красиловой. КП была на месте. Обложившись Лизиными эскизами, она дымила папироской. «Чистый паровоз! Хоть топор вешай», – поморщилась Лиза. На огромном письменном столе теснились книги, распечатки пьес, какие-то альбомы, спички, пепельницы и две надорванные пачки папирос «Север». Клавдия Павловна оторвалась от бумаг и указала Лизе на стул:
– Ведь можешь, когда захочешь. Тебе самой-то, которые больше нравятся?
– Вот этот, этот и этот, – Лиза выпрастала из груды эскизов три листа.
– Пожалуй, так. Значит, пишешь задник к третьему акту и делаешь пару бутафорских кустов. Недели хватит?
– Конечно.
– Ну, с богом! Иди, девочка. Свободна, говорю.
Лиза летела к себе в каморку, словно на крыльях. Не зря говорят: «Доброе слово и кошке приятно». Она затормозила у огромного зеркала в фойе: «Похожа я на кошку? Только глазами. Усов нет, хвоста нет и ушки не на макушке».
Работы Лиза не боялась и не любила откладывать в долгий ящик. Она с энтузиазмом взялась за огромный задник. Расстелив на полу фойе обширное полотно, Лиза расписывала его по ночам. Что бы она делала без Алика! Каждый день он появлялся в Лизиной каморке и помогал, чем мог. Не обошлось, конечно, без неприятностей. Два раза к Лизе собственной персоной поднималась КП и с недовольной гримасой уводила Алика якобы по делу. «Вот гадина! – злилась Лиза, – Старуха ведь уже! И чего лезет, ревнует, что ли?» Было противно, но, в конце концов, у него и своя работа имеется. И потом всё равно каждую свободную минуту он посвящал Лизе. Она не могла уже обходиться без этих встреч, без их разговоров обо всём на свете, без этих глаз и улыбки. Их всё чаще замечали вдвоём, всё больше они напоминали пару неразлучников. Они вообще стали похожи друг на друга: оба тонкие, русоволосые, зеленоглазые. Лиза и не заметила, как дежурные поцелуи Алика в лоб или в щёчку переросли в «настоящие». Всё дольше становились их провожания, всё длиннее поцелуи. Каждый раз при виде Алика сердце Лизы пускалось в галоп, и не было никакой возможности его утихомирить. Она поняла, что влюбилась.