– Пойдет, – сообщил Марк и полез под стол.
Он там пробыл довольно долго, пытаясь вытащить свою находку. А потом я увидел, что он подался назад, увидел его пышную шевелюру, на которую и опустил топор. Я стукнул его слабенько, мягко, но кровь тут же залила шею и спину. А он сам повалился на бок как мешок с мукой. И тогда я ударит его еще раз, и еще. Удивляясь той легкости, с какой проламывались кости черепа. А кто-то еще мне говорил, что череп человека очень прочный. Кажется, это был наш семейный врач.
Я рубил и рубил, как мясник рубит голову свиньи. И все повторял:
– Я никому не позволю напоминать мне о ней. Не позволю, не позволю.
А потом вдруг оказалось, что все уже кончено. Я стоял над неподвижной, заляпанной кровью кучкой тряпья. Над всем тем, что минуту назад было Марком Бережинским. Стоял и думал о том, что сегодня ему не удастся переночевать в комнате своей сестры. В той самой комнате, откуда три года назад мы с Миной вынесли ее мертвое тело, высохшее от голода. Именно в тот момент я понял, что самым страшным страхом для меня было не одиночество, и не измены. Все это уже в прошлом. И как прошлое – оно давно уже побледнело и вымылось из души. На самом деле, больше всего я боялся напоминаний о ней. И ее лица, которое виделось мне в лице ее брата. Я не мог отпустить его, зная, что он будет бродить по миру, как живое воспоминание, возвращаясь ко мне в снах снова и снова. А я, сидя дома, буду знать, что не уничтожил его, и уже никогда не смогу это сделать.
Скрипнула дверь, и послышались шаги. Я обернулся. За моей спиной стояла Мина, и ни одна жилка не трепетала на ее бесстрастном лице. В правой руке у нее была лопата, а в левой лейка с водой. Воду она протянула мне.
– Помойте руки и лицо, – сказала она будничным голосом. – Вы весь перепачканный.
Я послушно принял лейку из ее рук, но не удержал, и она упала на каменный пол, расплескивая во все стороны воду. Перевернулась на бок, оставив темное пятно на камнях, словно растекшуюся кровь.
Мина задумчиво стояла над клумбой и качала головой, будто неслышно шепталась с ангелом, и не соглашалась с ним. «Нет-нет», – говорил ее жест, – «нет-нет». Но как видно, до чего-то они все-таки договорились, потому что старая служанка вдруг воткнула лопату прямо в центр клумбы. Я даже услышал, как хрустнули толстые стебли цветов.
– Похороним их вместе, – деловито сказала она. – Не по-божески это, разделять близнецов.
Кай Каренин: Пятая
Я в интернете. И ты тоже.
В принципе, мы все в интернете. Ищущие общения, хоть и не знающие имён своих соседей. Изголодавшиеся по развлечениям, хоть и живущие в двух шагах от парка аттракционов. В поисках любви или просто средства от скуки. Я тоже в поиске.
У меня такой план – найти одну-единственную. Любая мне не подойдет, мне нужна та самая. Блондинка или рыжая, высокая или не очень – я ещё не знаю, какой она будет.
В принципе, она может оказаться любой.
Например, Аня, двадцать три года. Она вроде милая, и я пишу ей сообщение. Она симпатичная, и я предлагаю ей встретиться. Она не против.
К сведению, я не ищу просто секс, мне нужно нечто другое.
В назначенное время Питер расплакался, и мы с Аней бежим в кафе. Я люблю дождь, и осень, и этот город – всё напоминает мне моего младшего брата. Именно осенью мы любили бродить по перекошенным улицам, обсуждать Лидваля [1]или играть в футбол с малышней в каком-нибудь старом дворе. Никогда не смогу привыкнуть, что его больше нет. Мы могли весь день просидеть в осеннем парке и, захмелев от пива, перезнакомится со всеми девчонками, или обкатать на роликах полгорода. В любую погоду, даже в дождь.
Сейчас дождь за окном кафе, а напротив меня – Аня.
Аня говорит:
– А потом мы приехали в клуб и выпили там кучу коктейлей. Моя подруга познакомилась с каким-то парнем, а он пригласил нас на закрытую вечеринку. Там делают лучшую самбуку в городе.
Точно не знаю, какого цвета у неё волосы, но от неё очень пахнет коньяком.
– На той вечеринке я столько выпила! – говорит Аня, и, возможно, коньяк, который она пила, был не самым лучшим.
Это всегда происходит незаметно – привыкание. Кажется, ты просто немного выпьешь после работы, чтобы расслабиться, и постепенно это «немного» становится ежедневным ритуалом, твоей нормой. Проходит время, и вечер становится неполным без алкоголя.
– Я могу провести тебя в тот клуб, у меня там есть знакомый администратор, – говорит Аня, и к запаху коньяка примешивается запах глинтвейна, который она заказала.
Проходит ещё время, и алкоголь становится обязательным условием любого отдыха. Аня заказывает второй глинтвейн.
– Конечно, иногда я люблю просто провести вечер дома, попить пива, посмотреть какое-нибудь кино.
Я смотрю кино за окном. Там почти никого, и, честно говоря, я предпочёл бы сейчас оказаться по ту сторону стекла. Эта милая, симпатичная Аня продолжала рассказывать о своих клубных приключениях и алкогольных подвигах, а я представлял себя бегущим за дождем. Вдоль Фонтанки, в сторону Летнего сада. Не уверен, были ли ее глаза зелеными или карими, но знаю, что она пьет вермут, только если смешать его с тоником. Добегаю до Невы и обратно – виски только с колой. Стою, мокрый, за окном и смотрю на нас, сидящих в кафе, – очень любит красное вино. Она пьет шампанское только по праздникам и только в кругу родных и друзей, потому что оно на нее странно действует. От шампанского она быстро пьянеет и становится слегка буйной. А потом не помнит ничего.
Не думаю, что мы еще раз встретимся. Никак не могу представить себе отношения с девушкой, от которой несет алкоголем, когда ты ее целуешь.
У моего брата была такая подруга, любительница выпить. Я не против выпить, но это не то, что мне сейчас нужно, и я спрашиваю Аню:
– А ты смогла бы убить человека по пьяни?
Аня в прошлом, а я снова в интернете. Если что-то не получается с первого раза, не отчаивайся. Вот я не отчаиваюсь. Надо просто четко представлять себе свою цель, точно знать, что ты ищешь. Я точно знаю, что тут для меня еще есть варианты.
В принципе, тут для всех еще есть варианты.
Например, Алиса, двадцать один. Алиса – целеустремленная девчонка, она сама пишет мне. Судя по фотографиям, она была в Турции, и я отвечаю на ее сообщение. Она неплохо смотрится в купальнике, я согласен встретиться.
К сведению: мне нужно нечто другое, но я не против просто секса.
Время встречи; город вспомнил, что еще только начало осени, на чистом небе висит солнце, и асфальт дышит жаром. Душно, влажно, как в те дни, когда мы с братом ездили на Финский залив, чтобы успеть искупаться перед наступлением холодов. Каждая такая поездка могла быть последней в году, и мы старались получать максимальное удовольствие: прыгали, бегали как маленькие дети, играли в волейбол с незнакомыми людьми, прожигали жизнь, пока солнце прожигало нас.
Алиса прожгла меня насквозь. После короткого разговора, она сразу пригласила меня к себе домой, точнее, она сразу пригласила меня к себе в постель. Секс был безумным, я никогда бы не подумал, что так бывает. И даже сейчас, когда мы уже лежим на кровати и курим, она говорит о сексе:
– Ты пробовал попперс? С ним еще круче! Все ощущения как будто удваиваются. Нет, утраиваются!
Я смотрю на линии ее тела и ничего не чувствую. Она говорит:
– Я люблю грубоватый секс. Мне нравится, чтобы меня отшлепали.
Ее тело ухоженное и спортивное, гибкое и упругое. Может быть, до меня здесь уже побывало более ста человек. Может, все двести. Она говорит:
– Экстремальный секс очень заводит.
Может быть, даже под тысячу. Скажем так, Алиса очень гостеприимная. Она затягивается, выпускает дым и говорит:
– Иногда тянет на садо-мазо или групповуху. Я многое попробовала. У меня был любовник, которому нравилось удушение. Понимаешь? Это когда ты вот-вот кончишь, а я тебя при этом немного душу.
1
Фёдор Иванович Лидваль (Иоганн Фридрих Лидваль, швед. Johann-Friedrich Lidval; 1870—1945) — российский и шведский архитектор шведского подданства и происхождения