Лицо Майкла довольно долго не выражало ничего, кроме изумления. Потом он разразился хохотом.
— Я серьезно, — настаивала она, ее рот был стиснут из-за страха утратить свой порыв. Она поняла, что он исчез раньше, чем она заговорила. — Это очень важно.
— Я счастлив быть с тобой, — повторил он ее слова, потом снова замолчал, чтобы прийти в себя. — Да, в моем кармане револьвер.
Улыбаясь, он вытащил его. Это был маленький револьвер, возможно, иностранный, у этой «игрушки» был угрожающий вид. Майкл подержал его двумя пальцами, а потом положил на столик.
— Остановись, — просила Эбби, сдерживая явно нервный смех, словно от одного вида револьвера она решила прекратить их любовную игру.
— Я не могу, — ответил все еще возбужденный Майкл.
— Но не я же принесла револьвер.
— Но ты завела об этом разговор в самое неподходящее время и все испортила.
— Это то, что при всем желании трудно не заметить.
Он натянуто засмеялся.
— Я думал, что произвел большее впечатление, чем этот… пустяк.
— Майкл, ты не понимаешь… — Снова попыталась она оправдать свой поступок, серьезный разговор становился невозможным из-за глупого смеха, который душил обоих. Чувствуя свою беспомощность, она все-таки пыталась доказать свою правоту.
— Эта стальная штуковина все испортила, а не я.
— Я полицейский, — сказал Майкл, стараясь быть серьезным и не рассмеяться вновь. — Мой револьвер — это моя жизнь.
Эбби стукнула его подушкой. Она уже успокоилась и вытерла слезы.
— Убери эту гадость подальше, с глаз долой!
Майкл не преминул пошутить:
— Я уверен, что ты имеешь в виду только револьвер.
Эбби прижалась к нему и показала рукой на смутивший ее предмет:
— Если бы ты знал, как я нервничаю из-за этих смертоносных вещей, ты бы так не шутил.
Лицо Майкла посуровело.
— Не будем спорить, но было бы лучше, если бы ты все мне рассказала, — предостерег он ее. — Я уверен, что департамент полиции даже на время не расстанется с оружием.
Эбби успокоилась. Затих и Майкл — им уже не было смешно.
— Согласна, все в порядке, — уступила она наконец, — но только не говори потом, что я не предупреждала тебя.
Эбби пыталась опять обрести независимость и оградить свою тайну от его посягательств. Но Майкл, словно читая ее мысли, снова обнял рукой ее за плечи. И она была признательна ему за эту ласку. Однако Эбби все еще чувствовала себя глупо. Она не испытывала никакого желания рассказывать свою историю. Эбби протянула руку к своему стакану с вином и отпила утешительный глоток вина.
Майкл тихо выжидал.
— Уже поздно, — сказала она через некоторое время, — поэтому изложу тебе версию в стиле «Ридерс дайджест».
Он покачал головой.
— Нет! Ты расскажешь мне все полностью.
Она пожала плечами.
— Тогда слушай — ты хотел этого. — Сделав последний глоток вина она рассказала свою историю, ничего не утаивая. — Однажды, когда мне было четырнадцать лет, я пошла в местную бакалейную лавку, мы тогда жили на южной окраине города. Как раз в это мгновение в магазин ворвались два парня с большими револьверами и в лыжных масках с целью ограбить магазин. Когда в самый неподходящий для них момент появилась полиция, четырнадцатилетняя девочка оказалась удобной заложницей.
Она взглянула на Майкла и убедилась, что он поглощен ее рассказом. Эбби не заметила на его лице унизительной для нее жалости, только понимание. Рассказывать дальше было уже совсем не трудно.
— Я провела восемь незабываемых часов с этими «джентльменами», — продолжала она, рассеянно глядя на свой стакан с вином. — Затем полиция решила разыграть маленькую игру-ловушку. Они послали в магазин двух офицеров — один должен был вести переговоры, а другой внезапно напасть на грабителей и освободить меня.
Теперь, когда за ее плечами было уже второе ограбление, подробности предыдущего несколько затуманились, ужас, испытанный Эбби шестнадцать лет назад, — померк.
— Но офицер, который намеревался тебя освободить, наверняка был убит, — предположил Майкл, и оказался прав.
Закрыв глаза, Эбби кивнула, грудь ее тяжело вздымалась, вспоминая далекое прошлое. Она вся дрожала.
— Да, к сожалению, офицер погиб. Он был ранен в голову и упал рядом с грабителем. Но офицеру не суждено было подняться. — Ее лицо исказила острая боль. — Он был женат, и у него осиротело двое маленьких детей.
Голос Майкла звучал необычайно нежно, сочувственно и успокаивающе: