В конце концов Тревис указал ей на остатки обеда и спросил, собирается ли она есть. Китти резко качнула головой, и он рассмеялся:
– Делай как хочешь. Теперь я наверняка знаю, откуда у Джона такое упрямство. И клянусь, я еще никогда не видел подобной женщины… – Он не закончил фразы, услышав приближающийся топот копыт.
Через поле кто-то ехал. Тревис быстро вскочил и подал Китти знак оставаться на месте. А сам поспешил вытащить из сапога нож. Даже после двух лет пребывания здесь он никому не доверял и всегда носил с собой этот нож.
Сузив глаза, Тревис вгляделся в подъезжавшего всадника. И тут его лицо озарилось улыбкой. Торопливо убрав нож, он замахал над головой обеими руками:
– Сэм! Сюда, сюда!
– Что привело тебя в наши края? – спросил он Сэма Бачера, когда тот осадил лошадь, вылез из седла и стал споро пробираться сквозь кусты. Остановившись, он поцеловал Китти, подставившую ему щеку, и только после этого от всего сердца стиснул руку Тревиса.
– Интересно! Как это получается, что я всегда застаю вас обоих в кустах? – хохотал Сэм, и его карие глаза при этом тепло лучились. – Во время войны, как я помню, куда бы и когда бы я ни взглянул, вы повсюду наслаждались любовью.
– А вот это, Сэм, уж и вовсе неправда, – выдохнула Китти. – Ведь в последний раз, когда ты нагрянул, мы сидели дома и ели.
– Да я знаю, девочка, знаю! – кивнул Сэм и засмеялся. – Только мне ужасно нравится тебя дразнить, солнышко. Ужасно нравится, когда твои розовые щечки розовеют еще больше!
Китти смутилась, но все равно рассмеялась. Сэм знал про них почти все, что можно было знать. Он вошел в ее жизнь одновременно с Тревисом. Вместе они хлебнули достаточно горя. Сэм был здесь тогда, когда Тревис убил Натана. Он помог им выкопать могилу для Джона Райта. И именно он шептал последние слова молитвы над гробом ее отца.
Китти внимательно взглянула на гостя. Сэм не очень-то изменился за эти годы, если не считать появившейся седины в каштановой шевелюре и такой же каштановой бороде. Над добрыми, внимательными глазами нависли густые брови. Да еще прибавилось несколько лишних фунтов вокруг талии. А в остальном – в остальном это был все тот же милый Сэм. Хотя Китти нередко поддразнивала его из-за этих лишних фунтов.
– Как сын? – спросил Бачер, поглаживая бороду.
– Спит. Никогда не знала, что трехлетний ребенок может быть таким активным. Боюсь, он вдобавок может оказаться и таким же упрямым, как его отец. – Китти многозначительно кивнула в сторону Тревиса.
– А вы оба чертовски упрямые, моя девочка, – усмехнулся Сэм. – Пожалуй, такого сходства характеров, как у вас с Тревисом, я никогда не встречал. Так что малышу Джону все передается по справедливости.
– Неизвестно, кто из нас более упрямый! – улыбнулся Тревис с таким довольным видом, что Китти разозлилась. – Садись-ка, Сэм, и поешь. Китти наготовила много всего, но сейчас дуется и есть не хочет. А поскольку в наши дни еду достать не так-то легко, не будем же мы ее выбрасывать!
Сэм сел и с жадностью облизал губы:
– Никогда не мог отказаться от еды, приготовленной Китти. – Бросив взгляд на молодую женщину, он шепотом спросил: – Из-за чего ты дуешься, солнышко? Если он только посмеет тебя обидеть, обращайся ко мне за помощью.
– Китти считает, что может выполнять мужскую работу, – выпалил Тревис.
– Ну что ж тут такого – ведь она всегда выполняла мужскую работу, – удивился Сэм, приподнимая бровь. – Вспомни, в тех проклятых госпиталях она делала то, от чего теряли сознание взрослые мужчины.
– Тогда было все по-другому. Тогда была война. А сейчас она хочет стоять за плугом. Но моя жена никогда в поле работать не будет.
Китти умоляюще сложила руки:
– Ну скажи мне, Сэм, что плохого, если жена помогает мужу? Сколько ты знаешь фермерских жен, которые бы не работали в поле?
– Достаточно того, что она мчится верхом в самую полночь, чтобы родить ребенка, – продолжал Тревис, не давая Сэму сказать и слова. – Я удивляюсь, как она до сих пор не надумала оставить мне Джона и уехать в Голдсборо, чтобы там круглосуточно работать в больнице.
– Тревис, это несправедливо! – Китти отчаянно моргала, твердо решив, что ни за что не заплачет.
Сэм похлопал ее по плечу, понимая, как ей трудно:
– Успокойся, дорогая. В любом случае ты слишком хорошенькая, чтобы жариться на солнце. А кроме того, ты сама знаешь не хуже меня, что если твоему мужу что-нибудь взбредет в голову, то спорить с ним бесполезно.
Китти взглянула на Тревиса и выдержала его твердый взгляд. Сэм абсолютно прав. Воля у Тревиса такая же железная, как у нее. Но поскольку он мужчина, то обычно выигрывает именно он. А с этим Китти никогда смириться не могла, несмотря на всю ее любовь к мужу.