Ночное небо было затянуто грозовыми тучами, которые время от времени пересекали зигзаги молний. Тогда на короткий миг освещалась дорога. Китти постепенно выехала из города, и теперь ее путь лежал по сельской местности. Иногда дул теплый ветерок, от которого начинала шелестеть над головой листва. Что-то зловещее было в этом звуке. Китти отпустила поводья, и кобыла двигалась своим быстрым ходом. Только бы в дороге ничего не случилось, подумала Китти. Одному Богу было известно, как ей хотелось домой.
Голова Китти стала опускаться все ниже и ниже. Господи, как бы было чудесно забраться в постель прямо сейчас! Китти выругала себя за то, что так задержалась. Пока она доберется до Мэтти, Джон уже будет спать. Мэтти начнет уговаривать Китти оставить малыша на ночь, доказывая, что забирать у нее Джона только для того, чтобы утром снова привозить сюда же, – это чистая глупость. Но для Китти было необходимо побыть с сынишкой.
Тревис. Как же она по нему скучает! Китти молила Бога, чтобы и муж так же скучал по ней. Если бы только все сложилось иначе!
Вдруг на нос Китти упала капля дождя. И это было лишь кратким предупреждением, после которого небо разверзлось и хлынул ливень. В считанные минуты Китти промокла до нитки, и никакого укрытия нигде видно не было. Непрекращающийся ливень, все усиливающиеся вспышки молний и раскаты грома напугали кобылу.
Небо взорвалось желто-белым огнем, который высветил впереди мост. И вскоре топот копыт по деревянной мостовой стал еле слышным, потому что все заглушил рокот сердитых стремительных вод реки Неузы. Эти воды вливались в глубокие болота по ту сторону моста. Нервы у Китти напряглись. Она понимала, что в такой низине кобыла может в любую минуту просто увязнуть.
Потом еще раз сверкнула молния, и Китти увидела то, что так искала, – старую бревенчатую хижину, которая когда-то принадлежала семье Орвила Шоу. Домишко и в старые времена не был роскошным, загнивал даже тогда, когда в нем жили. А теперь, в полном запустении, он просто разваливался. Тем не менее хоть и плохонький, но все-таки приют!
– Сюда, сюда, старушка! – Китти медленно направила кобылу прямо к хижине. – Мы переждем здесь дождь, пусть льет хоть всю ночь.
Лошадь подъехала к крыльцу, и Китти спешилась. Она медленно повела кобылу внутрь дома. Только бы не обвалилась на них крыша – ведь это может случиться в любую минуту! Из-за грозы все, что еще от этого домишки оставалось, теперь содрогалось и колыхалось. К счастью, внутри хижины было сухо.
Китти нашла на стене гвоздь, намотала на него поводья, а потом с удовольствием опустилась на грубый дощатый пол.
Пребывание в этой хижине напомнило Китти об Энди Шоу. Среди многочисленных детей Руфи и Орвила Энди она любила больше всех. Волосы у него были огненно-рыжие. Несмотря на то что семья бедствовала, а отец здорово выпивал, на веснушчатом лице этого юноши всегда светилась улыбка.
И снова, как всякий раз, когда Китти вспоминала милого Энди, ее опять пронзила острая боль. Энди ушел на войну с отрядом южан, но потом заявил, что поддерживает северян. Сделал он это скорее в силу своей огромной привязанности к Тревису, а не из каких-то других соображений. По крайней мере так думала Китти. И именно на руках Тревиса Энди и умер после того, как его ранило в сражении у горы Лукаут. Там же был и Сэм. Тревис говорил Китти, что Энди принял смерть мужественно, как настоящий мужчина. А ведь на самом-то деле он был совсем мальчишка.
Подумав об Орвиле, отце Энди, Китти содрогнулась. Еще никогда не было на земле человека худшего, чем Орвил Шоу, если не считать Люка Тейта, конечно. Когда-то Люк был надсмотрщиком на полях у семьи Натана. Его уволили за то, что он набросился на Китти. В отместку он и его поганые дружки увезли Китти. Среди этих головорезов был и Орвил Шоу. Банда направилась в горы Северной Каролины. Было это в мертвый сезон зимы. В приграничной зоне между Западной Виргинией и Северной Каролиной Люк чувствовал себя в безопасности. Эта территория не участвовала в войне Севера и Юга и считалась нейтральной. Люк и его люди совершали грабительские набеги. Нападая на тех, кто сочувствовал янки, они одевались в форму конфедератов, а когда грабили южан, облачались в одежды янки. По-видимому, там, где людей разделяли их политические пристрастия, Люку было очень привольно.
Именно в один из таких налетов в Орвила Шоу стреляли. Люк привез его на стоянку и приказал Китти лечить раненого. У Орвила раздробило кости локтя. Китти хорошо знала все, чему ее научил док Масгрейв, и прекрасно понимала, что в таких случаях, кроме ампутации, ничем помочь нельзя. До этого ей никогда подобных операций делать не приходилось. Но она помнила все наставления дока и провела операцию, уповая на свою крепкую память и Божью помощь.
После операции Китти вышла из хижины за водой и, не останавливаясь, все шла и шла, хотя рисковала закоченеть от холода. Ей хотелось одного – скрыться от Люка и его людей. Но он помчался за ней вслед, намереваясь изнасиловать прямо на снегу. Но тут внезапно нагрянули янки.
Вспомнив, как она тогда впервые заглянула в ледяные глаза капитана Колтрейна, Китти и сейчас улыбнулась. Эти глаза были стального цвета. Не голубые и не серые, а с каким-то особым оттенком. Волосы у этого мужчины были блестящие и черные как вороново крыло. Несмотря на пылающую в нем ярость, он был очень красив.
Китти в отчаянии бросилась ему на грудь. Она колотила его кулаками, рассказывая, что ее похитили бандиты и она хочет вернуться домой.
Пропустив мольбы Китти мимо ушей, Колтрейн не сводил с нее чертовски сверкающих глаз. А потом прошептал:
– Да вы просто красавица! Понятно, что любому мужчине захочется держать такую в плену!
Китти взорвало от откровенно голодных взглядов, которыми этот наглец пожирал ее тело.
– Я требую, чтобы вы отвезли меня домой! – закричала она.
А он очень тихо прошептал:
– Мисс Правота, похоже, вы ничего не понимаете. Видите ли, я капитан Колтрейн, я из федеральной армии, а вы теперь пленница моя.
Сейчас, сидя в ветхой хижине, Китти тихо засмеялась. Вот так она и познакомилась с Тревисом. В то время она думала, что это все было лишь продолжением ее ночного кошмара. Но при всей ярости и злости между ними были нежность и страсть. Огонь и страсть. Они были просто мужчиной и женщиной. Их желание обладать друг другом и любовь перемешивались с ненавистью. «Господи, – взмолилась Китти, – дай мне когда-нибудь снова почувствовать такую же радость, такую же всепоглощающую любовь!»
Погруженная в свои воспоминания, Китти вскрикнула, увидев в дверях тень мужчины.
– Не пугайся, – произнес голос со знакомым южным акцентом, – это я, Китти. Я о тебе беспокоился и поехал вслед.
– Джером! – в ярости вскочила Китти. – Как ты узнал, что я здесь?
Джером пересек комнату и подошел вплотную к Китти.
– Я закрывал лавочку, когда увидел, что ты едешь мимо. Было ясно, что начинается сильная гроза, и я решил предложить отвезти тебя домой в своей повозке. Пришлось задержаться – не сразу впряг лошадь, а ты тем временем уже уехала вперед. На дороге это самое ближайшее от города укрытие. Я предположил, что ты будешь тут.
– Напрасно ты отправился за мной, – отрезала Китти. – Сколько раз, Джером, мне надо тебе повторять, что мне от тебя абсолютно никакой помощи не надо? Мы никогда не сможем стать друзьями. Пожалуйста, уезжай. Я поеду домой, как только перестанет дождь.
– А он не перестанет. По крайней мере до утра. Я таких весенних гроз на своем веку повидал. Ты будешь здесь торчать до самого полудня. А ехать тебе дальше одной вовсе не безопасно. Тем более что после таких дождей эти низины бывают сильно затоплены.
– Я скорее предпочту поехать по опасной дороге, нежели останусь наедине с тобой, Джером Дантон. – Китти положила руки на бедра. Глаза ее гневно сверкали. – Я тебя предупреждаю: убирайся отсюда и оставь меня в покое!