Сэм пошел с ними рядом, но по-прежнему ни слова не сказал Китти.
– Когда же ты едешь, Сэм? – грустно спросил Тревис.
– Завтра, уже решено. Рано утром. Новый шериф прибыл три дня назад, и я уже его ознакомил со всеми делами. Я поеду на поезде до Ричмонда, а оттуда – в Вашингтон. А когда отплывает комиссия, узнаю лишь там. В Вашингтоне нам расскажут, что и как нам предстоит делать. Я слышал, едет очень много важных людей. Сенаторы и всякие другие. Я считаю, им хочется, чтобы мы, головорезы, были рядом с ними на случай какой-нибудь беды.
Все трое шли молча. Тревис упорно разглядывал дощатый настил под ногами. Китти обошла его сзади и резко стукнула Сэма по спине кулаком.
– Да, Тревис, – кашлянув, сказал Сэм. – Ты так и застрял на своей пашне, да, парень? Когда я этой осенью вернусь, надеюсь увидеть у тебя хороший урожай. Никак не могу допустить, чтобы ты стал из-за меня лентяем.
– А он и без того уже заленился, – пожаловалась Китти. – Наверное, от фермы придется отказаться. Тревис работает так медленно, с такой неохотой, что я уже говорила с вдовой Гласс, чтобы у нас эту ферму взяли ее сыновья. Есть негры, которые очень хотят нам помочь. Можно все оформить как договор об издольщиках.
Тревис резко остановился и медленно повернулся к Китти, взглянув на нее вдруг остекленевшими глазами:
– О чем, черт побери, ты говоришь? Я это слышу в первый раз. Кто из нас работает на ферме – ты или я?
– Земля моя, – с вызовом вздернула подбородок Китти. Она чувствовала на себе горячий взгляд Сэма и взвилась: – Ты не годишься в фермеры, Тревис, и никогда им не станешь. Если бы ты работал как надо, у нас была бы отличная ферма. Но ты никогда не вкладывал в нее душу, и сам это прекрасно знаешь.
– А ты настолько глупа, что не понимаешь – мы не сможем прокормиться урожаем с этой земли, если на ней вместе с нами будут работать еще и издольщики! Ты что, совсем лишилась рассудка?
– Поговорим об этом попозже, – сухо сказала Китти и двинулась вперед. – Сэму наверняка наши личные проблемы не интересны.
Тревис с минуту постоял, глядя вслед жене. Сэм его подтолкнул и прошептал:
– Пошли, парень. Ты ведь знаешь, какие они, женщины. Скорее всего ей надо было просто-напросто выпустить пар. Пойдем-ка на бал и повеселимся. Кто знает, когда мы с тобой увидимся снова!
– Уж это верно, – проворчал Тревис и зашагал так быстро, что Сэм с трудом за ним поспевал. – Мне очень хочется напоследок посидеть с тобой, старина. – Он прошел мимо Китти, но она не стала его догонять.
Сэм оглянулся через плечо и посмотрел на женщину с явной симпатией. Глаза его словно говорили: все будет в порядке!
Первым человеком, которого увидела Китти, войдя в холл гостиницы, оказалась Нэнси Уоррен, которую теперь звали Нэнси Дантон. Но для Китти, знавшей ее с самого детства, она оставалась Нэнси Уоррен, ярой соперницей, которая с годами превратилась в открытого врага. Она причинила Китти столько зла! А все из-за Натана Коллинза, которому заносчивая Нэнси никогда не нравилась. И это было главной причиной ее ненависти к Китти. Правда, Нэнси с таким отношением к себе Натана не могла примириться и делала вид, что нравится молодому Коллинзу.
Китти обменивалась приветствиями с несколькими гостями, когда заметила идущую ей навстречу Нэнси. Она высокомерно улыбалась, а глаза ее блестели.
– Ого, кого я вижу! Не может быть! Да ведь это сама миссис Тревис Колтрейн собственной персоной! – с чрезмерной наигранностью, сладким голосом провозгласила Нэнси, протягивая Китти руку. – Чему же, моя милочка, мы обязаны вашим появлением? Мне кажется, я уже много месяцев не видела вас – вы все время проводите на своей ферме. Но оно и понятно. Могу себе представить, как вы заняты, – ведь у вас нет ни наемных работников, ни помощников.
Держа руку Китти в своей, Нэнси смотрела не на нее, а на стоявшего рядом с Сэмом Тревиса. Тот обменивался любезностями с гостями, а сам выглядел очень несчастным. Нэнси наклонилась к Китти и очень тихо, чтобы больше никому не было слышно, прошептала с притворным сочувствием:
– Этот твой великолепный супруг, дорогая, на ферме просто ничто. Он куда больше годится совсем для другого! – с многозначительной усмешкой добавила она.
Китти отчаянно пыталась вырвать у Нэнси свою руку. Улыбка ее вечной соперницы была словно звериный оскал: покрытые рубиновой помадой губы обнажали крепкие остренькие зубки. Нэнси еще сильнее сжала руку Китти и еще ближе склонилась к ней. На сей раз она заговорила без всякого притворства:
– Что ты, потаскуха, здесь делаешь? Тебе не место на этом балу! Хочешь, чтобы я закатила скандал? Я тебя здесь не потерплю.
Китти с такой силой вырвала свою руку, что Нэнси, потеряв равновесие, чуть качнулась вперед, но тут же выпрямилась.
– Думаю, устраивать скандал тебе не захочется, Нэнси, – спокойно сказала Китти. – Если мне не изменяет память, именно здесь, наверху, в этой самой гостинице, я застала тебя в разгар веселья в постели моего мужа. Конечно, тогда он еще не был женат, зато ты была замужней женщиной. Ну а теперь не хочешь ли ты, чтобы я сейчас закатила истерику и во всеуслышание рассказала об этом?
– Только посмей! – побледнела Нэнси, отчего густые румяна у нее на щеках стали еще заметнее. В данный момент она напоминала клоуна.
– Еще как посмею! И ты это прекрасно знаешь. Помнишь тот случай, когда я выплеснула тебе на голову целый кувшин воды за то, что ты говорила гадкие вещи про моего отца? Это было тогда, когда ты охотилась за Натаном. Вспомнила, Нэнси? – Китти подмигнула и широко улыбнулась. – Тебе уже давно пора было бы усвоить, Нэнси, что моему терпению приходит конец. Так что давай обратим себе во благо то, что мы с тобой оказались в одной комнате. И не вздумай затевать чего-нибудь такого, что я буду вынуждена за тебя закончить.
Нэнси, широко раскрыв глаза, застыла на месте. В этот момент Китти подняла голову и увидела ледяной взгляд Тревиса, с явной угрозой взиравшего на нее и Нэнси.
– Сегодня я не потерплю между вами никакой грызни, – тихо сказал он. – Ясно?
Нэнси тряхнула головой, словно отпуская их обоих, и повернулась к проходившей мимо гостье. Теперь голос Нэнси звучал неестественно громко. Тревис отошел с Китти в сторону, где их никто не мог услышать, и там взорвался:
– Черт побери, Китти! Я с этим мириться не собираюсь! А ты иди и делай то, для чего сюда пришла. Я хочу отсюда уехать как можно быстрее.
– Тебе ничуть не повредит хоть немного побыть на людях, – так же резко ответила Китти. – Неужели ты не понимаешь, что мне до смерти надоело все время крутиться на этой проклятой ферме? Нам нужно завести друзей.
– О, будь все проклято! – рассвирепел Тревис и направился в дальний угол, где собралось мужское общество и вино лилось рекой.
Тут был и Сэм. Он понимающе взглянул на Китти, но она отвернулась. Она устала, очень устала от этого страшного напряжения. Господи, хоть бы все поскорее кончилось!
В набитом людьми танцевальном зале играл оркестр. Китти пробиралась сквозь толпу гостей, изредка вступая в разговор с дружелюбно настроенными к ней дамами. Но таких было мало. Китти то и дело натыкалась на высокомерные, холодные лица. В основном это были дальние родственники Натана, которые ничего не забыли из ее прошлого. Другие же ненавидели Китти за то, что она вышла замуж за янки.
«Наверное, – словно в каком-то тумане думала Китти, – я и впрямь допустила ошибку, появившись здесь». Там, на заболоченной лазурной извилине Луизианы, царили такой покой и такая красота. Иногда ей ужасно хотелось побыстрее удрать отсюда и вернуться в то волшебное место. И тут Китти вспомнилось одно почти пугающее мгновение, когда воздух вдруг сделался бледно-голубым и все вокруг словно окунулось в великолепную лазурь. Лазурный Заболоченный Рай. Тревис так любил этот укромный уголок! И Китти со страхом подумала, что им следовало бы остаться там.