Выбрать главу

Ирина Нельсон

ЛЮБОВЬ И СЛЕЗЫ

Гарри уже полгода сходил с ума.

Всё началось в конце пятого курса, когда погиб Сириус и Гарри ходил по замку, как потерянный щенок, задыхаясь от невыплаканных слез. Встреча с Лавгуд помогла, боль от потери притупилась, но девочка не сумела снять с него груз вины. Никто не мог. Рон, Гермиона, Дамблдор… Они все что-то говорили ему, успокаивающе гладя по волосам, пока он извивался под этой неподъемной плитой и погружался всё глубже в темноту.

А потом пришел Драко Малфой, пинком сбросил с него тяжесть и набил морду, заставив почувствовать боль. Почувствовать себя живым.

— Сука! Гад! Мерзавец! Дрянь! Это тебе за отца!

Малфой бил по-плебейски, кулаками, яростно сверкая глазами. Гарри молча бил в ответ. Волшебные палочки откатились куда-то в дальние углы под парты, мантии небрежно валялись неаккуратным комком у двери. Они катались по полу пустого класса, молотя друг друга изо всех сил, и Гарри был бесконечно благодарен Малфою. В драке он выплескивал всё, что накопилось за эти дни, всё, что выплакать было невмочь. Жизнь снова наполнялась смыслом. К черту пророчество. Гарри был все еще жив, и он возьмет от жизни всё, прежде чем утащит Волдеморта за собой и встретится с Сириусом!

Когда они выдохлись, Малфой потрогал свою разбитую губу, повозил языком во рту и, сплюнув зуб, призвал к себе палочку.

— Ты дрянь, Поттер, — устало повторил он, накладывая на себя заклинания и уничтожив зуб. — Но спасибо.

— За что?

— Благодаря тебе отец будет подальше от Него, — серьезно сказал Драко и улыбнулся.

Гарри оторопело смотрел на улыбку своего врага. С лица Малфоя теми же серыми глазами ему улыбался Сириус.

«— Ты в родстве с Малфоями!

— Все чистокровные семьи в родстве между собой, — сказал Сириус. — Если ты готов разрешить сыну или дочери брак только с кем-то таким же чистокровным, выбор очень ограничен. Нас, таких, почти и не осталось на свете…»

Малфой начал вставать, но Гарри вцепился в его рукав и, развернув к себе, жадно уставился ему в лицо.

— Поттер, ты чего? — удивился тот, переставая улыбаться, и тень крестного исчезла.

Но Гарри уже зачарованно разглядывал Драко, выискивая родные черты. С чего он решил, что Малфой копия своего отца? Серые глаза, форма губ, подбородок…

— Поттер, ты с ума сошел?

Малфой презрительно усмехнулся, и Гарри, наконец, узнал эту усмешку — точно так же кривил губы Сириус при взгляде на Снейпа. Точь-в-точь.

— Ты… ты… — Гарри задохнулся от подкатившего к горлу комка и вцепился в рубашку Драко, подтаскивая ближе, жадно вглядываясь в такое, оказывается, родное лицо. Внутри что-то ломалось, вскипало. Гарри нежно провел пальцами по белой щеке, очертил уже бледно-желтый синяк на скуле и сорвался.

— Поттер?!

Драко потрясенно смотрел, как Гарри плачет, скуля и задыхаясь в попытке сдержать всхлипы. И смотрит, смотрит в его глаза, как на самое дорогое в своей жизни, вцепившись в рубашку до побелевших пальцев. Почему-то никак не получалось отвернуться и уйти, даже язвить не хотелось. Драко подтащил Поттера ближе, позволил уткнуться в свое плечо и выплакаться.

— Она не хотела его убивать, — тихо сказал он, когда Поттер затих. — Мать писала, что она билась в истерике и рыдала, а потом организовала похороны и потратила почти всё свое приданое на его склеп и памятник.

— Я все равно когда-нибудь её убью.

— Я передам. Она будет рада.

А потом было лето. Душное, тягучее, выматывающее снами и жарой тяжелое лето. Большую часть времени Гарри лежал, глядя в потолок сухими воспаленными глазами, отказываясь есть и выходить из своей комнаты. Дошло до того, что Дурсли начали с криками выгонять его из дома. Гарри уходил на детскую площадку и дотемна сидел на старой скрипучей качели. Иногда он ловил себя на мысли, что ждет дементоров, чтобы они снова напали, чтобы снова лететь ночью сквозь огни фонарей и звездный свет туда, на площадь Гриммо, двенадцать, где сидит изнывающий от скуки Сириус. Гарри представлял их встречу снова и снова: вот он заходит в темную прихожую, спотыкается о подставку и падает прямо в объятья крестного, а тот смеется своим лающим смехом и крепко прижимает к себе, проводя рукой по спине… Как Гарри хотел, чтобы этот год оказался всего лишь наколдованным сном, чтобы он проснулся, а Сириус был рядом!

Но Сириус был рядом лишь во снах. Он из ночи в ночь падал в Арку Смерти, а Гарри снова и снова не успевал его перехватить, не дать коснуться занавеса… Ведь если бы он не стоял и смотрел, Сириус не упал бы туда, а Ступефай — это ерунда. Он бы успел, он бы прыгнул, и они покатились бы по ступенькам, может быть, врезались бы в каменный свод Арки. Сириус бы охнул, а Гарри прижимался бы к нему всем телом и чувствовал бы его запах и заполошное биение сердца…