Кирилл зачарованно смотрел, как медленно ступает на асфальт нога господина, как бы медленно вытекающая из недр желтого такси.
И вот к ним уже засеменил и второй швейцар, потому как вслед за месье, из машины вытекла и его совершенно роскошная дама…
А потом те плыли к дверям клуба – дама и господин, а два швейцара в высоченных цилиндрах – закрывали небо над ними… Хотя и напрасно закрывали, потому как этот дождь – он шел отовсюду. И сверху, и снизу, и с боку… Они плыли, как те девушки из русского ансамбля "Березка"…
– И я могу тоже так, – подумал Кирилл, могу, потому, как у меня есть триста баксов. …
Хорошо, что Григорий – дядя Гриша, выдал две сотни мелкими – по двадцать, по десять и по пять долларов.
Кирилл завернув за угол, и дойдя до двадцать второй стрит, хайкнул такси.
– До клуба "Доктор Туппель"…
Шофер не удивился.
Здесь не принято удивляться.
Через круглое окошко в прозрачной стенке из непробиваемого плексигласа, он подал шоферу пятнадцать долларов.
Потом опустил правое стекло и высунув руку, щелкнул пальцами.
Подбежавший швейцар открыл дверцу и предупредительно распахнул над ним свой зонт.
– Мистер, вы одни?
– Один – У вас есть членская карточка нашего клуба?
– У меня нет карточки, я просто хочу поужинать, если есть места в ресторане – У нас платный вход, мистер, вход сто долларов…
Кирилл с достоинством кивнул и двумя пальцами вытащил из нагрудного кармана уже заранее приготовленную сотенную… …
В клубе витала атмосфера непринужденности больших денег.
С оставшимися у него полуторастами долларов, Кирилл мог позволить себе лишь одну дорогу – в бар.
Он присел на высокий табурет.
Его оценивающе оглядели.
Бармен из-за стойки и две дорогие стильные проститутки, что сидели за первым от прохода столом, потягивая свои "маргариты"…
– Мистер? – спросил бармен, не прекращая протирать мерный стакан.
– Один бурбон, – закуривая ответил Кирилл, небрежно поглядев на проституток с "маргаритами"…
Бар и клуб были очень дорогими.
Именно поэтому ни одна из проституток не бросилась подсаживаться к Кириллу, прося угостить ее…
Здесь соблюдались приличия.
Джентльмен пришел отдохнуть – и ему нельзя мешать.
Если он захочет женщину, то он спросит об этом у бармена… ….
Чувствовал ли Кирилл, что в этот вечер увидит Инну?
Потом, когда он в тысячный раз вспоминал этот вечер, Кирилл не мог уже однозначно отрицать…
Наверное, что-то такое было, сверх и извне, что заставило его пойти и поймать за углом такси, чтобы с шиком подкатить к дверям "Доктора Туппеля", введя в заблуждение службу фэйс-контроля…
Так или иначе – он увидел ее.
Они встретились.
Кирилл и Инна. ….
Раковая аллея.
– Мама, у меня болит здесь – Где?
– Вот здесь…
– Дай подую… Вот так…
– Все равно болит…
Мать чувствует вину, если сын или дочь болеет, даже если сыну или дочери – двадцать пять лет…
Мать все равно чувствует свою вину.
Значит, чего-то не додала, значит, в чем-то недосмотрела, не доглядела.
Значит была сама больна, когда зачинала, когда носила плод…
– Мама, у меня болит…
– Где?
– Здесь…
Инна ощупывала бедро с внутренней стороны. Чуть выше колена. Сантиметров десять.
– Неделю болит и не проходит, когда надавливаешь…
Месяц назад у Инны был секс…
Фу!
Была близость с одним парнем, тоже с музыкантом, со студентом выпускного курса с дирижерского отделения.
Он был очень подвижен и даже агрессивен.
Он наоставлял ей синяков.
И с внутренней стороны бедер – тоже.
Но синяки давно прошли.
И уже были менструации после этого…
И самое главное – вчера и позавчера тут вроде как и не болело…
А теперь вот – болит…
Мать знала, что такое болезнь не понаслышке.
Три года назад матери делали операцию.
Там, на Каменном острове, на аллее.
И тогда Инна часто ходила туда к ней.
Пешком от метро Черная Речка через Ушаковский мост, мимо церкви Иоанна Предтечи, что в старом Павловском немецком стиле, мимо церкви, в которой Пушкин крестил своих дочек, что рождались тут на Каменном острове, когда семья поэта жила здесь на даче… И в этой же церкви потом ему наложили первую повязку, когда с места дуэли его везли назад в Петербург.
Ходила мимо борцовского зала олимпийского резерва, который в годы бандитской революции пережил нечто вроде своего ренессанса.
Этот зал стал местом паломничества бандитских королей… Впрочем – для многих из них это была своего рода alma mater…