Чагин не помнит — вытер он руки тогда или нет. Всё было каким-то сном или странной явью. Он дрожал, как собака на морозе. И не мог остановить противного волнения, которое сковывало внимание и отнимала силу. Он ничего не помнил на утро.
Из рассказов парней, который были грубы и мерзки, он узнавал нечто гадкое и свинское о женщинах и даже не представлял, как и что у него может когда-нибудь произойти. Он видел жеребцов, ухаживающих за кобылами, видел устремления ржущих животных к определённому действию, но всегда почему-то отворачивался или уходил.
Он умел метко стрелять из винтовок и карабинов. Его винтовка была всегда рядом с ним. Он её не бросал, заботливо ухаживал. Случалось защищал себя от противника, стреляя быстро и метко. Винтовка его не подводила. В то время когда другие парни не имели под рукой оружия, потому как забыли, где его оставили. Научился Иван бросать бомбы. Умел устранить неисправность в пулемёте «Гочкиса», знал, как удалить перекошенный патрон в «Максиме».
Бывало, Степан приглашал его в компанию к девчонками, которые понимали, что завтра их может уж и не быть под солнцем, их могут зарыть в песчаную тугую землю братской могилы, а хотелось всё узнать и понять о взрослой жизни и даже родить, и уйти с этой страшной войны, чтобы не слышать стоны, не видеть изуродованных кровавых тел товарищей по оружию. Иван не ходил со Стёпкой. Не хотел. Испытывал нечто стыдливо-запретное. Над ним подсмеивались даже девушки, а взрослые женщины были ласковы и заботливы, обрывая смешливых девок.
Он не мог понять, чего хочет от него Груша. А когда его осенила мысль, что ему нужно стать для неё серьёзным и умелым, то вдруг заторопился в глупом волнении. Она не знала, как ему помочь, чтобы изведать нечто новое и взрослое. Это её пугало, когда она стала думать о постояльце, полагая, что других таких хороших парней в деревню может не приехать. Он ей нравился с первого дня. Не лез с вопросами, старался помочь ей, не критиковал её стряпню. Она не знала есть ли у него жена, но боялась спрашивать, так как, узнав, уже никогда не смогла о нём так счастливо думать и мечтать.
— Я не боюсь, — вдруг прошептала она, обнимая спину и плечи. — Что вы так волнуетесь? Не бойтесь и вы. Я буду терпеть ещё долго. Я же ничего незнаю ещё. Вы тоже? Вы не торопитесь. Это не так. …Разберитесь сами. Вы — мужчина. Должны знать. …Вы меня боитесь ещё. Никому не скажу. Папа придёт очень поздно. У них… девушка смолкла. Терпеливо пыталась ему помогать, но ничего у них не получалось так, как они хотели. — У меня голова почему-то заболела.
Она обрадовалась и счастливо рассмеялась. У него нет жены. Он такой хороший. Она теперь будет его любить всю жизнь, так как всё в первый раз произошло у них в эту ночь, когда брёвна трещат, а на улице светят звёзды в окно и лают неподалёку чьи-то испуганные собаки.
Иван понял, как он глуп. В гимназии преподавали анатомию. Он прогулял тот урок. Его интересовала рыбалка на купеческом пруду. Вот теперь настала минут расплаты. Груша не смеётся над ним из деликатности, из вежливости. Она простит его.
Девушка вдруг приблизила к глазам пальцы и в полумраке они показались ей странными. Она откинула с себя одеяло и снова укрылась. Её молчаливый испуг передался Ивану.
— Что случилось?
— Иди в кухню. Тебе нужно… Там в корчаге есть вода…
— Что с ней будет без меня. Отца её арестуют. Она пропадёт в этой деревне. Моего сына отдадут в приют. Я пройду мимо. Не узнаю сына или дочь. Они будут ходить по дворам, работать чёрную работу.
— Я тебя полюбил, Груша. Давай поженимся. Уедем в город. Твоего отца могут арестовать в любую минуту. Кто-нибудь по злу напишет клевету. Тогда наш ребёнок станет страдать с тобой.
— Я тебя сразу полюбила. Мне только семнадцать лет. Нас батюшка не станет венчать здесь.
— Ты думаешь, что дети родятся от венчания?
— Хотела сказать, что сейчас нельзя жениться нам. Не сердись.
— Когда можно?
— Летом. А лучше, осенью. Мне будет восемнадцать в октябре. А ты за новый порядок? Ты не мастеровой? Ты — культурный и вежливый. …НЭП — это НЭП.