Им надо было многое обсудить, но они не могли говорить. Они сразу же упали в постель.
Потом он принес ей шампанское, сел рядом и сказал:
— Тебе придется познакомиться с моей матерью. Катерина застонала и в притворном ужасе закрыла лицо подушкой.
— От судьбы не уйдешь, как ни прячься.
— А тебе придется познакомиться с моей, — сказала она в подушку, но он не услышал, поэтому, когда он силой стащил подушку с ее лица, она повторила: — А тебе придется познакомиться с моей мамой.
— Ну конечно, конечно. Очень скоро. — Но это означало: «Может быть, но не сейчас. А скорее всего никогда. Забудь ты про свою ферму».
— Там на холме стоит смешная маленькая церковь. Надеюсь, в нее поместятся все гости.
Сеньор Вальдес провел холодным ободком бокала по ее голому плечу и сказал:
— Ничего, мы справимся, — что означало: «Нас поженят в соборе при большом стечении народа, и наши руки соединит сам архиепископ, а если ты станешь возражать, моя мать загрызет тебя на месте и съест твою теплую пульсирующую печень, но никогда в жизни она не поедет в горы».
А потом он опять сказал:
— Тебе придется познакомиться с моей матерью, — что на этот раз означало: «Придется нам с тобой пройтись по магазинам и купить тебе нормальную одежду. Хватит одеваться как не знаю кто — ты же не свиней пасешь! В первую очередь необходимо купить настоящие туфли».
— Да, мне придется познакомиться с твоей матерью. Придется пройти экзамен и получить официальное разрешение встречаться с тобой.
— Я представлю тебя, — сказал он, что означало: «Не думаю, что ты сможешь получить официальное разрешение у моей матери. В Загородном клубе любителей игры в поло тебя тоже не одобрят. И скорее всего меня вышибут из университета за связь с тобой, а литературные редакторы всего мира животики надорвут от смеха, когда узнают о моем безумстве, но мне плевать, потому что ты мне нужна, и я женюсь в любом случае».
Катерина сказала:
— Боюсь, что твоя мама устроит мне экзамен на девственность, а я завалю его.
— Ключ к успеху в любом деле — неустанно тренироваться, не покладая… рук, осваивать навыки. Повторение — мать учения.
— Но я должна сказать со всей откровенностью, которую ты, конечно, заслуживаешь, — Катерина сделала глоток шампанского, — что ты не очень-то помогаешь мне в освоении этих важных навыков. И вообще для опытного профессора девственности — при всем моем уважении — твои лекции выглядят неубедительно.
Он с важностью кивнул, как певец — восторженной аудитории.
— Это не оправдание. Я преподаю очень давно и могу сказать, что встречал многих студентов — и студенток, — которые не щадили себя ради занятий. В тебе же я не наблюдаю никакого энтузиазма по отношению к девственности. Напрашивается вывод: может, девственность — не твое призвание? У меня есть вакансия на отделении «Гедонизм — искусство наслаждения» — я с удовольствием дам тебе рекомендацию.
— Нет, не хочу, — сказала Катерина.
— Чего же ты хочешь?
— Нет ли у тебя вакансии на отделении «Любовь»? Я хотела бы просто любить тебя, Чиано. Если ты не возражаешь.
— О, этого я хочу больше всего на свете. Хочу, чтобы ты любила меня до моего последнего дня. Хочу, чтобы с каждым днем ты любила меня все больше, чтобы ты держала меня за руку, когда придется перейти в иной мир, чтобы ты благословила меня в этот путь.
— О, совсем немного! Чиано, ты только сегодня днем обнаружил, что я тебе нравлюсь, а теперь требуешь от меня любви до гроба!
— Да, я сказал, что ты мне нравишься, но ты прекрасно поняла, что я имел в виду. Я хочу, чтобы ты любила меня до гроба, и я буду счастлив, если ты позволишь мне любить тебя, покрывать твое тело поцелуями, осыпать тебя бриллиантами, одевать в шелка и меха и наполнить наш дом крепкими, здоровыми детишками — мальчиками и хорошенькими девочками. Любить тебя — самое восхитительное, радостное, счастливое чувство, которое я когда-либо испытывал. Но прежде тебе придется познакомиться с моей матерью.
Сеньор Вальдес был очень похож на нас с вами. Конечно, немногие из нас прекрасно танцуют танго, профессионально играют в поло, пишут книги, которые читает весь мир, и преподают в университете. И совсем немногие ездят на роскошной старинной машине и владеют банковскими счетами, достаточными, чтобы не беспокоиться ни о чем. Однако все мы по большей части верим в то, что мы — хорошие люди. Мы все уверены, что хорошего в нас гораздо больше, чем плохого, что мы грешим против других меньше, чем другие грешат против нас. Мы не сомневаемся, что если жизнь повернулась не совсем так, как мы ожидали, если мы получили меньше, чем ожидали, если наши разочарования превзошли наши надежды, если мы оставили за собой шлейф обиженных, несчастных, брошенных людей, то в этом виноваты не наша злоба, зависть или эгоизм — это все вина обстоятельств. За исключением отца Гонзалеса, все, кто верит в Царствие Небесное, не сомневаются, что войдут в него.