Г. Однако ж согласись, что стихи хороши.
В. Об этом нет спора, но я бы не хотел такой славы.
Г. И я также!
Пятый лоскуток
Осенний ветер ревел в трубе; крупные дождевые капли ударили в окна; на улицах было темно и пусто. Чертополох прохаживался один по своей комнате и беспрестанно подходил к двери, на которой что-то было написано карандашом. Вдруг он остановился, ударил себя кулаком в лоб и закричал: «Адрамелех, помоги!» Черт тотчас явился и сказал: «Что нового?»
– Ты опять обманул меня! – воскликнул Чертополох.
– Ты судишь о других по себе, – возразил черт, – я твердо держусь условий и в точности исполняю все твои поручения.
– Смотри на эту дверь, – сказал Чертополох. – Здесь написано около ста имен моих приятелей, людей знаменитых, известных в обществе умом и поведением; а вот на этой мраморной доске начертаны имена моих закадычных друзей. Что пользы из всего этого, когда все они называются моими друзьями и приятелями, а между тем презирают меня, бранят в глаза и за глаза и обходятся не как с другом, а как с тряпицею. Разве я искал этого, когда просил у тебя друзей? Отвечай, вероломный!
Черт улыбнулся.
– Итак, имена твоих друзей и приятелей начертаны у тебя на дереве и на мраморе, а не в сердце? – сказал Адрамелех, посматривая исподлобья на Чертополоха. – Достойному достойное. Как ты мог подумать, бессмысленный, чтобы черт взялся доставить тебе наслаждение душ беспорочных, дружбу истинную? Ты мне продал тело: итак, требуй телесного, а не душевного. Можно ли требовать от черта, чтоб он возбудил в душах благородных, не принадлежащих ему, любовь, склонность к своему приятелю? Нет, Чертополох, ты не в своем уме. Тебе надобна была помощь человеческая, и я привел в движение целый ад, чтоб разными обманами заставить добрых людей помогать тебе и принудить легковерных верить, что они друзья твои. Будь этим доволен и пользуйся обстоятельствами, но не желай от меня невозможного. Я могу доставить тебе приверженность людей бездушных, подобных тебе: будь доволен и этим и не имей притязаний на уважение и на дружбу людей благородных; и сверх того, не смей обременять меня несправедливыми упреками и требовать от черта того, что дает одно Небо. Прости!
Шестой лоскуток
Первый друг Чертополоха. А я тебя ждал вчера целый вечер у Чертополоха.
Второй друг Чертополоха. Признаюсь, что я лучше готов толочь в иготи сухой ревень в угарной комнате, нежели быть вместе с этим негодяем Чертополохом. Я, сколько возможно, избегаю его.
Третий друг. Отвратительное животное. Лижется, пресмыкается, в глаза льстит, превозносит – а отворотившись, вам же строит козни, или клевещет, или лжет.
Первый друг. И беспрестанно просит каких-нибудь одолжений.
Второй друг. И всегда почти к ущербу ближнего.
Третий друг. Он во всем любит загребать жар чужими руками.
Беспристрастный. Но если вы знаете Чертополоха таким образом, зачем ездите к нему, зачем позволяете ему называть вас своими друзьями, зачем помогаете ему в кознях?
Первый друг. Я езжу к нему затем… затем… чтобы встретиться у него с любезными мне особами.
Второй друг. Я позволяю ему называть себя другом, но только не в глаза. Мы вместе воспитывались, и его связь с моими друзьями заставляет меня терпеливо сносить это поистине постыдное для меня название.
Третий друг. Сам черт навязал мне родство с Чертополохом, и я поневоле должен помогать ему сам и посредством друзей моих, потому что с участью его сопряжена участь родственников и так далее.
Беспристрастный. Странные вы люди, господа, что при всем своем уме и при вашей испытанной честности вы позволяете негодяям ловить себя сплетением разных обстоятельств и отношений, как мелкие птицы сетью, при помощи ученого коршуна. Неужели вы не обращаете внимания на то, что кто обнимается с трубочистом, на том остаются черные пятна, хотя бы он и не принадлежал к ремеслу.
Седьмой лоскут
…«Не моя вина, – сказал черт, – что ты всегда нуждаешься в деньгах. Расчет, бережливость, приличное употребление богатства – все это по части нравственной, а моя часть телесная, и я не мешаюсь в распоряжение твоих страстей. Чтоб распорядиться деньгами, надобно более ума, нежели чтоб приобресть их». Чертополох слушал и молчал, наконец он сказал: